Ольга Гесс - Такой горячий, но сладкий кофе

Я покачала головой:

– Моя фантазия позволяет мне представить что угодно.

– Живых. Дома у нас огромный аквариум. Вот и всё, пожалуй.

– Я отвечать не буду, – сказала Олеся. – В моём рассказе ты точно не нуждаешься.

Я улыбнулась:

– Конечно. Миша?

– Что Миша? Я тут самый обычный. Мои родители химики, живём скромно, лишнего себе не позволяем. Предчувствуя Ваш вопрос о том, как мы вообще получили землю на Рублёвке, отвечаю: дед крутил какие-то махинации в девяностых. Не знаю, может, он украл эту землю, как отец Артёма – повидло. Держать дома огромный аквариум возможности нет, деньги на мотоциклы тоже отсутствуют, так что я выбрал самое бюджетное хобби. Как я уже говорил, я пишу рассказы. Достаточно, или Вы хотите узнать что-нибудь ещё?

Я кивнула:

– Один вопрос. А у вас так принято, да, знакомиться через социальный статус?

Они переглянулись между собой. Причём, у них было такое выражение лица (одно на всех), словно узнать друг друга по-другому нереально.

– Мы всегда так делаем, – сказал Саша.

– Я поняла. Начинаем?

– Да.

– Артём, правда или действие?

Он улыбнулся:

– Правда.

– Что означает татуировка на твоей руке?

Миша прыснул:

– Кобылья голова.

– Что?

– Она означает, что его срок годности уже истёк, – добавил Илья.

– И что он просто не умеет вкладывать бабки в нормальные вещи, – хмыкнул Саша.

От разнообразия их странных ответов у меня закружилась голова. Зависть или просто плохое воспитание?

Но Артёма это ничуть не смутило. Улыбнувшись, он почесал затылок:

– Идиоты. Моя татуировка означает «смелость». Миша, правда или действие?

– Правда.

– Как часто ты думаешь об Олесе? – Артём и Саша переглянулись, и «малыш» показал другу характерное для подростков движение двумя пальцами.

Миша кашлянул:

– Считаю этот вопрос неуместным.

– Нет уж, дружочек, отвечай.

– Скажем так: как друг я думаю о ней постоянно.

Артём повторил движение и добавил:

– Да мы не сомневались. Я просто уточнить решил.

Юноша сделал вид, что не слышал этой шутки и обратился к Илье:

– Илья, правда или действие?

– Правда.

– Почему Олеся отказалась с тобой встречаться?

Уши молодого человека начали медленно краснеть.

– Потому что я ей не нравлюсь. Олеся?

– Правда.

– Ты хочешь, чтобы твоя тётя уехала?

По-моему, стало слишком много правды на один квадратный метр. И в то время, как одна половина ребят смотрела на меня, другая не сводила глаз с Олеси.

Сестра вздохнула:

– Нет. Артём?

– Правда.

– Какая песня у тебя ассоциируется с Мариной?

– Хмм, – он задумался. – О, точно! Помните, у Сплин была такая песня: «смотрим друг другу в глаза и мороз по коже», – Артём пел и смотрел мне в глаза, – что-то там у них, «серьёзно и несерьёзно»…

– Это нечестно! – воскликнул Миша. – Артём уже два раза отвечал, а Саша и твоя тётя ни одного!

Артём усмехнулся:

– Ради Бога, я не гордый. Сань, будем считать, что я спас тебя от лишнего ответа и передал свой ход.

– Марина, – негромко сказал Герц, – правда или действие?

По-моему, правдой уже все сыты по горло.

Я улыбнулась:

– Действие.

– Поцелуй меня.

– Что?

– Я желания не менял. Поцелуй меня.

Не знаю почему, но я посмотрела на Артёма. Молодой человек ответил на мой взгляд усмешкой. В карие глазах так и читалось: а слабо? Да нет, не слабо.

Закрыв глаза, я наклонилась к Саше, и когда до его губ оставались считанные миллиметры, он отвернулся.

– Твой ход.

Я вздохнула:

– Саша, правда или действие?

– Действие.

– А приготовь мне свой фирменный кофе!

Артём закрыл лицо руками и засмеялся. Илья и Миша глухо хихикали, даже Олеся улыбнулась. Все ждали от моего желания подвоха, а оказалось…

Герц кивнул:

– Хорошо. Дай мне пройти.

– Нет. Ты что, пролезть не можешь?

– Марина, это не смешно.

– А никто и не смеётся. Ползи, как хочешь.

Больно схватив меня за локоть, юноша ударил ногой по ножке табуретки и поднял меня. Затем, схватив меня за вторую руку, он нагло пошёл вперёд, не сводя с меня глаз. А знаете, что самое интересное в этой ситуации? То, что у него сердце было готово выскочить из груди. То есть, ему одновременно нравилось и не нравилось моё дерзкое поведение. И если раньше я была уверена, что через наши ссоры молодой человек только самоутверждается, то теперь мне так не казалось.

К слову сказать, пока я курила на крыльце, кофе мне Саша всё-таки налил.

– Что это за бурда? – поморщилась я, сделав всего лишь один глоток.

– Горячий? – заботливо спросил он. Нет, правда, с заботой и безо всякой иронии.

– Сладкий! Сколько сахара ты мне положил?

– Ну, как себе обычно делаю, такой и тебе налил.

– Ложек сколько?

Герц пожал плечами.

– Две кофе и шесть сахара.

Я посмотрела на сестру:

– И после этого ты хочешь сказать, что он не желает моей смерти? Да не одно сердце не выдержит такой дозировки!

– Да чего ты возмущаешься, я всегда такой пью!

Илья кивнул:

– Это правда. Он не нарочно Вам такой налил.

Я повернулась к Саше.

– Спасибо, что ты не нарочно налил мне такой бурды.

– Да ты вечно всем недовольна! – юноша махнул рукой и опрокинул кружку на меня.

Вскрикнув, я поднялась на ноги. Сладкий не сладкий, какая разница! А вот то, что горячий, да ещё и огромным пятном по всей белой футболке…

– Прости меня, пожалуйста! – при всём своём желании помочь, он только сильней размазал пятно.

– Да отвяжись ты!

Хорошо, что я оказалась предусмотрительной и часть вещей оставила в комнате первого этажа. Громко хлопнув дверью, я нашла старую майку и стянула с себя грязную футболку. Та-дааам…

– К счастью, я не вижу, кто ты, но кем бы ты ни был, выйди за дверь и дай мне переодеться.

Ответа на мою просьбу (пожелание, приказ?) не последовало. Тёплые руки легли мне на плечи, и влажные губы коснулись шеи. Сопротивление бесполезно, честно. Кто-то очень наглый и очень сильный, обхватив меня за талию, прижимал к себе.

– Ты сопишь, как бурундук.

– Хе-хе.

Меня целует несовершеннолетний подросток. Какой стыд!

Я повернула голову:

– Артём, я…

Я – идиот. Потому что не подумала, что в таком положении целоваться гораздо удобней. Я не подумала, а вот он – ловкач! Ловкач, который жадно меня целовал и совсем не беспокоился, что нас могут застать в любой момент. И нас застали. Не знаю, кто именно, но этот кто-то открыл дверь, видимо, обалдел от увиденного, и снова её закрыл с другой стороны.

– Нас застукали, – прошептала я.

– Да плевать, – юноша не собирался останавливаться. Дыхание становилось более прерывистым, и руки опускались всё ниже…

– Нет, – я оттолкнула Артёма, – нельзя.

Усмехнувшись, он вытер губы: