Тимур Максютов - Ограниченный контингент

Генерал тут же впаял начпроду и начвещу по пять суток ареста «от имени командующего армии». Гнев наконец-то нашел объект применения.

Подобревший зам командарма по вооружению поехал в гостиницу, напевая что-то про акацию. Остальные разбрелись по домам.

Увидев, что всё стихло, часовой осторожно вернулся на пост. Печать и замок были снова на месте.

Никита очнулся в кромешной темноте от ужасного мороза. Он пытался ощупью найти выход, но только натыкался на какие-то раскачивающиеся осклизлые предметы. Рука нащупала острые обломки мертвецки холодных рёбер и свисающие сверху железные крюки.

Никита с размаху сел на ледяной пол. Он всё понял.

Это – ад. На крюках висят тела грешников. Когда он замерзнет насмерть, его тоже так подвесят.

Всё справедливо. Он должен ответить за покалеченного мальчишку, за многолетний беспрерывный пьяный угар.

Мама, мамочка! Я обижал тебя, я воровал твои сигареты и деньги. Я хамил тебе. Прости меня!

Папа! Ради меня ты унижался, платил ресторанами и шмотками за мои грехи. А я постоянно подставлял тебя, позорил перед твоими друзьями.

Пришло время отдать все долги. Самому. Заплатить за всё.

Никита обхватил голову руками и завыл.

– Тащ сташленант, там часовой со второго поста звонит. Опять какая-то фигня на продскладе. Говорит, то ли воет кто-то, то ли поёт.

– Так вроде всех певцов уже повязали. Ладно, буди разводящего, схожу туда.

Через полчаса в тёплой караулке укутанный шинелями Никита Маслов грел руки железной кружкой с обжигающим чаем.

– Марат, представляешь, я думал, что умер и попал в ад.

– Никита, мы же материалисты. Нет ни рая, ни ада. Давай я бойца в казарму сгоняю, у меня там в канцелярии фляжка спиртяшки заныкана. Согреешься.

Маслов отшатнулся.

– Не-ет! Никакой отравы больше. Никогда.

Помолчал и добавил:

– Ад есть. Я там был.

Через два месяца начались массовые увольнения офицеров. Мы готовились к выходу из Монголии. В Прибалтике и Закавказье полилась кровь.

Империя разваливалась, смердя и харкая гноем, давя прогнившим телом своих детей.

Никита уволился тихо, без отвальной. В Москву к родителям он не вернулся, куда-то пропал.

В девяносто первом ушел из армии Марат.

В прошлом году Марат с женой и дочками поехал на Валаам – давно мечтали девчонкам показать эту красоту.

Во дворе Гефсиманской церкви осанистый священник разговаривал с туристами. Говорил хорошо, от сердца. О том, что и рай, и ад есть в каждом. И только от нас зависит, где мы окажемся после смерти. А надежду терять нельзя, потому Господь любит каждого из нас.

Надя прошептала Марату на ухо:

– Колоритный батюшка. И выправка, как у офицера.

Взлохмаченный парень в красной майке с Альбертом Эйнштейном на груди что-то бубнил о противоречии науки и религии.

– Ну, если есть рай и ад, то где ж они тогда размещаются? Координаты их известны? В какой они галактике?

Батюшка посмотрел на глумливо высунувшего язык Эйнштейна.

– Сын мой, не всё можно измерить рулеткой и разглядеть в телескоп. Ваш кумир, кстати, в Бога верил. Поверьте, рай есть. И ад есть.

И, пронзительно- знакомо глянув на Марата, тихо повторил:

– Ад есть. Я там был.

Октябрь 2006 г.

Некоторые хвалят американские университеты. Мол, туда принимают несчастных негров из Гарлема, которые только и способны, что мячик в корзину засовывать. И вместо того, чтобы сдохнуть с передоза или в тюрьме, становятся людьми и потом в НБА играют.

Фигня, у нас в былые времена в каждом ВУЗе та же тема была. Принимали всяких недоумков, которые всего-то и умеют, что с вышки в бассейн падать или профессионально душить товарища кимоном об шею.

В Свердловском доблестном военном училище таких было полно. У нас в группе учился Юрка Баранов, боксёр – полутяж. И пока мы подыхали в марш-бросках, мёрзли на тактике и тупо втыкали в философию, он культурно прыгал через скакалку в тёплом спортзале и онанировал грушу. У нас – сессия, а у него – спартакиада братских армий в Будапеште. Юрка какому-нибудь брату – мадьяру харю начищает, а с его зачеткой начкафедры физо ходит, лично оценки выпрашивает.

Преподаватель по рукопашке нам объяснял, что Баранов – боец уникальный. Вот что такое нокаут? Это когда плещущиеся в голове мозги со всей дури бабашатся об стенку черепа и офигевают. А у нашего пацана мозги размером с яйцо и при ударе до стенки не достают.

Если честно, Юркой мы гордились. Да и парень он был отличный, всякие ништяки нам из загранки привозил. И всё шло нормально, но грянул третий курс, а вместе с ним – экзамен по английскому языку с оценкой в диплом.

Кафедра инязов была сплошь гражданская, так что тамошним преподам было глубоко накласть на Юркины спортивные успехи и на просьбы-приказы майоров-полковников. Так что Баранову было сказано: или демонстрируй глубину познаний, или на фиг. Отчисляйся по неуспеваемости.

Юрка приходит и говорит: братаны, выручайте. Ибо глубины знаний не наблюдается, а наблюдается полный звездец. Конечно, человеку по голове бьют каждый день не по-детски. Тут с родным языком проблемы, не то, что с иностранным.

Был бы экзамен письменный, мы бы легко всё замутили. Но в том-то и дело, что экзамен устный, да ещё и со всякими военными прибамбасами, типа расшифровки военных карт и перевода радиоперехвата.

– Смотри, Юрик: этой аббревиатурой в американских боевых документах обозначается переносной зенитно – ракетный комплекс «Ред Ай», что в переводе означает «Красный глаз». Потому как у этой гадины инфракрасная головка наведения. Ясно?

– Ы-ы… Я тока про глаз и про головку понял. А што такое «атбери витура»?

Короче, потащили мы нашего богатыря на экзамен чуть не силой. Юрку колбасит, как после пары нокдаунов, весь на измене. Состояние «грогги».

Взял билет, сел рядом с Маратом. Марат ему на бумажке накорябал по быстрому ответы русскими буквами.

Только без толку. Вышел отвечать, по-английски сказал только «кадет Баранов» (два часа это учил), и всё. Дальше залип наглухо. Даже по бумажке прочитать не смог.

Преподы честно пытались его как-то расшевелить, всякие вопросы задавали. На английском, естественно. Потом сами переводили их на русский. Потом плюнули, начали загружать только на родном.

– Курсант Баранов, ну как вам не стыдно! Вы даже допрос военнопленного не выучили. Вот начнется война, приведут к вам американского «языка», и от полученных сведений будет зависеть успех выполнения боевой задачи. Да что там задача! Жизнь будет зависеть, ваших подчиненных и ваша! Как вы от него добьётесь ответов? Как?!

Юрик, услышав слово «добьётесь», вдруг очухался. Собрался, набычился, встал в правостороннюю стойку и выдал: