Коллектив авторов - «Поэзия русского слова». Специальное издание всех участников конкурса

…
Роскошные пальмы
Магнолий аллеи.
Чем дальше я еду —
Природа щедрее.
По камешкам
Бурная речка течет.
В полуденном зное
Для путника – мед.
По горной дороге
Спускаюсь к ручью.
Сейчас я студёной
Водицы попью.
И дышится легче,
И даже поется,
От счастья и песня
Свободнее льется.
Вдали, между гор
Синева заплескалась.
Пейзажи, как в сказке, —
Себе я призналась.
А солнце все жарче
И жарче палит,
Песок золотистый
На солнце блестит,
А волны-кочевники
Берег ласкают.
Вдали миражи
Появляются, тают.
Качаются чайки
В пенной волне,
Их крики отчетливо
Слышатся мне.

Явстречу май в приморском городке,
где пёстрый день слоняется по пирсу.
Там жизнь летит беспечно, налегке,
пекут лаваш – чуть толще, чем папирус.
А кофе, обжигая горько рот,
дурманит смесью перца и корицы.
Там рыжий пёс у рыночных ворот
кого-то ждёт, заглядывая в лица
таких же отдыхающих, как я, —
беспечных, бледноликих и нездешних.
Сидеть в кафе, любуясь на маяк,
душистый чай закусывать черешней.
И, от безделья мучаясь, искать
героев ненаписанных романов,
Прислушиваясь к шёпоту песка
заветных берегов обетованных.
Я здесь жила. И сотни лет назад
лаваш пекла, рвала черешню в мае.
Мне рыжий пёс заглядывал в глаза,
он был моим, я точно это знаю.
…Седой хамсин окутывал залив —
мне этот день веками будет сниться —
я помню кровь в оранжевой пыли
и тряску в незнакомой колеснице,
горячий липкий взгляд, холодный зной,
желанье умереть и ужас выжить.
И мчалось солнце по небу за мной
отважным псом – взлохмаченным и рыжим.

…
Нам нужно расстаться на двадцать холодных недель.
Устав от разлук, я всё чаще мечтаю остаться —
избавить себя от билетов, вагонов и станций,
нехватки доходов и хватки нахлынувших дел.
В моей стороне и пруды, и озёра пресны,
а реки смиренны в теченье своём молчаливом.
Уже в октябре леденеют речные заливы,
и воды стоят хрусталём до прихода весны.
А здесь… разомлевшее солнце – оранжевый скат.
И небо, в сравнении с нашим, синее и чище.
Девчушка на пляже морские сокровища ищет,
а мальчики строят пиратский корабль из песка.
Решиться, остаться – об этом мечтаю давно:
в придуманном доме пять окон – и все на закаты,
не нужно сокровищ, я солнцем и морем богата.
Я знаю, где боги хранят золотое руно…

Ей старший брат рассказывал вчера
О сахарной загадочной пустыне —
Там днём стоит ванильная жара,
И воздух пахнет сладкой спелой дыней,
Клубникой, абрикосом, крем-брюле…
Там ночью льётся с неба кока-кола,
А утром на песках лежит желе…
Ей брат сказал, что скоро бросит школу,
Угонит реактивный самолёт,
И улетит в пустыню – безвозвратно.
И, может быть, её с собой возьмёт,
Чтоб знала: он хороший и не жадный.
Ей пьяный дед всю ночь играл фокстрот
На стареньком фальшивом саксофоне,
И махом заливал в беззубый рот
Стаканы самогонной мутной вони.
На кухне мать, нетрезво хохоча,
Соседа Юру щедро принимала.
Он выгнал две кастрюли первача,
Но на троих пять литров – это мало,
А дед хотел ещё чуток бухнуть.
Сосед притих, уснул на кухне голым.
А девочка просила тишину,
Чтоб старший брат быстрее бросил школу.
Ей утром брат сказал: «Вставай скорей!
Иди во двор, а то своё получишь!»
И дал флакончик мыльных пузырей:
«Дождись меня, домой не суйся лучше!»
Она сидит. Вернётся скоро брат.
Ей хочется забрать с собой кастрюли —
В них можно кока-колу собирать
Для мамы, деда. Хватит даже Юре.
Она возьмёт и кошку, и котят,
Лоскутики, альбом и куклу Раю.
…А мыльные пузырики летят
И лопаются, брызгами сверкая…

…
От дождей раскисает, от зноя горит —
этот город непрочен, как фантик бумажный.
Я покину его на исходе зари —
пусть не скоро, но это случится однажды.
Если в небо ненастное долго смотреть,
то глаза начинают невольно слезиться…
Мне осталась от жизни последняя треть,
но боюсь, что достанутся только крупицы.
Вот опять собираются тучи в стада,
и пасутся гурьбой на макушках высоток.
Этот город сроднился с дождём навсегда,
и от слякотных луж никогда не просохнет.
Будет небо на площади вольно лежать,
зеленея и морщась от скуки смертельной,
отражая летящего с юга стрижа,
купола на соборе и трубы котельной.
Если долго на птиц перелётных глядеть,
то когда-нибудь точно появятся крылья…
Этот город не вечен. Он тонет в воде,
будто силы небесные кран не закрыли.
И стекают на землю потоки дождя
с почерневшего неба, разбитого громом.
Будет город тонуть, никого не щадя…
Я спасусь. Я хочу умереть по-другому.

М оя весна цветущая ушла,
И лето с жаром буйно отгорело,
Настала осени душевная пора-
Так в листопаде закружила смело.
Играя буйством красок озорных,
Полутонов с годами различимых.
Я словно в омут с головою в них,
Но камушки на дне уже не достижимы,
И омут отрезвляющий – холодный.
Лицо и тело «жухнут» на глазах.
Досаден привкус сожаления
О молодых давно ушедших днях —
Там красота, там жизненная сил.,
Теперь лишь понимание того,
Что неизбежно и неотвратимо.
Сезонное от жизни полотно.
Хотя… и в осени ни мало шарма:
– бал листопада, тихие дожди.
И понимание до тонкости друг друга,
До глубины звенящей пустоты.
Лукавства искорки – во лжи не скроешь,
Когда слова от сердца далеки.
Пусть ты в глаза мои невинно смотришь
Их отблески в движениях руки.
С надеждой верю в теплый лучик солнца,
Пусть он согреет мыслей темноту,
Подарит напоследок листик желтый.
А большего давно уже не жду…

…
Живут на тихой улочке в сиреневом саду,
бабуленька с дедуленькой. Я в гости к ним иду.
Печет блины бабуленька и с нетерпеньем ждет,
а дед готовит удочки, рыбачить он пойдет.
Речушка серебристая невдалеке течет,
и дедушка с собой меня купаться позовет.
Наловим мы на удочку «сорожек» и лещей
и сварит нам бабуленька ушицы по жирней.
Накроет стол заботливо в сиреневом саду,
и блинчики поставит и вкусную уху.
А за столом внимательно расспросит нас о том
как в речке мы купались под маленьким мостом.
Похвалит нас бабуленька, и отдыхать пойдет,
а дед гамак повесит на сливу и уснет.
Закрою я калитку, и тоже спать пойду
а завтра солнце встанет, я снова к ним приду.