Александр Дубровин - Солнце на мундире (сборник)

– Здесь писательская организация находится. Но сейчас их нет. Может, позже подойдут!

Андрей присел на диван в холле. Какое-то время ждал, потом нетерпеливо поднялся и шагнул к выходу. Он решил, пока позволяло время, ехать в деревню и, если повезёт, встретиться с писателем. На привокзальной стоянке длинный автобус на Москву заполняли пассажиры.

– Шеф, деревню Ветлуговка проезжаешь? – поинтересовался Андрей у водителя.

– Заезжаю, – хмыкнув, качнул тот головой.

С приобретённым в кассе билетом Андрей уселся в салоне в мягкое кресло. Просторный автобус плавно, как бы крадучись, тронулся с места. За окнами салона поплыл городской пейзаж. Остались позади, в небесной синеве, кресты на куполах церквей старинного русского города. Вдоль трассы навстречу побежали перелески. Пожилая пассажирка в пальто и меховой кепке, которая сидела-дремала рядом с Андреем, взглянув в окно, подсказала ему:

– Выходить вам, молодой человек!

Из железных труб сделанный, давно не крашенный, остановочный навес с лавочкой. В стороне, на фоне далёкого леса, в длинный ряд вытянулись деревенские дома с огородами. Влажно-грязная, присыпанная щебёнкой дорога тянулась к деревне, выводила на сельскую улицу. У домов, в палисадниках, от слабых дуновений ветерка еле заметно раскачивались ветви деревьев и кустарников, ещё оголённые, но уже согретые наступающим теплом. Дремала полдневная тишина. Под светлым небом царил деревенский покой.

Скрипнула и хлопнула калитка. Навстречу приезжему засеменил пожилой мужчина.

– Вы не подскажете, – обратился с вопросом Андрей, – здесь писатель живёт, как бы его найти?

Поправив на голове серую вязаную шапку, мужик перестал сутулиться:

– Знаем, про кого говоришь! – Худощавое тело в суконном полупальто повернулось, и вытянутые руки указали вдоль деревни: – Про хорошего человека спросил! По этой стороне, где стоим, крайний дом его будет.

Бревенчатый дом, три окна в ярко-жёлтых резных наличниках смотрят на дорогу. Палисадник, заросший кустами. Андрей отворил калитку, вошёл нерешительно и остановился перед дверью в сени, которая скоро распахнулась, и на пороге предстал довольно крупный мужчина, коротко стриженный и небритый. Ёжась на свежем воздухе в пиджаке нараспашку, из-под которого виднелась облегающая тело майка, засунув руки в карманы широченных брюк, он внимательным, задумчиво-лукавым взглядом уставился на незнакомца:

– Вы к кому, молодой человек?

Андрей сбивчиво попытался объяснить, к кому и зачем он приехал.

– Значит, вы ко мне! – мужчина сделал широкий жест рукой: – Заходите в моё жилище!

Из холодных сеней перешли в просторную комнату с жарко натопленной русской печью. Самотканые длинные половики и круглый стол. Окна с широкими подоконниками. Старинный комод и потёртый кожаный диван. Хозяин увлёк гостя в соседнюю комнату и усадил с краю письменного стола. Налил крепкого чаю и принёс вазу с конфетами.

– Извините, что я так, по-домашнему, не причёсан, не побрит. Ваш визит – неожиданный. – Он протянул Андрею руку: – Виталий Сергеевич.

Выслушав гостя, писатель отвёл от него пристальный взгляд и, усевшись удобнее на стуле, заговорил:

– Отрадно слышать, что молодые люди интересуются и нашим прошлым, и достойными людьми из нашего прошлого. Эта девушка, вероятно, ваша невеста и, видимо, в будущем, жена, – он улыбнулся в ответ на согласный кивок Андрея. – Роман, о котором идёт речь, находится в издательстве. У меня есть перепечатанные варианты рукописи и, если этот текст нужен для благородной, так сказать, цели, то я готов посодействовать. Это не значит, что я раздаю рукописи направо и налево, – Виталий Сергеевич многозначительно хмыкнул. – Это художественное произведение не только о промышленниках Мальцовых. Сюжет довольно интригующий. Авторское видение, понимание и оценка событий. Возникновению в наших краях стекольного производства, как известно, предшествовал указ российского правительства в 1754 году. В нем предписывалось «генеральш уничтожить» ряд предприятий, что находились в радиусе двухсот вёрст от Москвы. В ряду предприятий оказались стекольная и хрустальная фабрики Мальцовых. Сделано это было, чтобы сохранить от вырубки подмосковные леса. Братья Мальцовы разделили наследство. Александр свою долю перевёл в Орловскую губернию, а Аким обосновался в Мещёрских лесах. Налаженное в Мещёрской глухомани производство, – писатель утвердительно хмыкнул, – оказалось рентабельным. Подручное топливо, подручное сырьё, местоположение вблизи судоходных рек Оки и Десны – это сыграло положительную роль. Когда брат умер, Аким стал хозяином и хрустальной фабрики в Орловской губернии. Удачливый стеклозаводчик, Аким Мальцов указом императрицы Екатерины Второй был возведён в дворянское достоинство.

Виталий Сергеевич достал из письменного стола объёмную папку и извлёк из неё увесистую пачку бумажных листов с печатным текстом:

– Вот рукопись. Даты событий, так сказать, историческая правда, вплетены в сюжет. Мальцовский хрусталь знали в Европе с начала девятнадцатого века. У хрусталя была характерная грань, именовавшаяся «русским камнем». Зубановы, гусевские мастера, создали в ту пору оригинальный рисунок из трав, цветов, вьющейся лозы. Его назвали «Светлое растение». Появились тогда же фирменные изделия мальцовских стеклодувов – графины с сидящими внутри медведями и петухами, вырастающими со дна сосуда пышными букетами, – писатель выставил перед собой руки с широкими ладонями, словно держал в них невидимый букет цветов, и с восхищением в глазах уставился на собеседника.

Андрей кивал головой с выражением радостного удивления на лице.

– Если вам интересны данные познания, тогда я ещё поговорю. – Напустив на себя серьёзность, Виталий Сергеевич продолжил монолог: – При Иване Сергеевиче Мальцове, наследнике Акима Мальцова, Гусевский завод вырабатывал дорогую, ценную посуду, поставлял её в Москву и Петербург. Выполнял заказы царского двора. В 1857 году ему разрешено изображать на изделиях государственный герб. Иван Сергеевич, – голос писателя зазвучал с каким-то почтением и уважением, – был человеком образованным. Служил в коллегии иностранных дел. Выезжал за границу, изучал хрустальное производство в Богемии и Англии. Будучи первым секретарём русского посольства в Персии, наладил торговые отношения России со странами Востока. Он чудом остался жив, когда толпа мусульман, обезумев, растерзала тридцать шесть служащих русского посольства и посла Грибоедова. Спас Мальцова перс-переводчик. Потрясённый кровавым событием, Иван Сергеевич оставил дипломатическое поприще. Он обосновался в Гусь-Хрустальном. Занимался благоустройством, строил дома. Под хозяйским присмотром гусевский завод выпускал продукцию, которая получала золотые медали на всемирных выставках в Нью-Йорке, Вене, Париже. Самого заводчика величали «королём хрусталя». Он являлся камергером двора, дипломатом, действительным тайным советником, кавалером русских и иностранных орденов! – Виталий Сергеевич поднялся со стула, заходил по комнате и заговорил, как показалось Андрею, с большим оптимизмом: