Олег Северюхин - Русий Велибог. Он создал новую веру – веру в Россию

Институт нужен не только для воплощения забытых идей, но и для выработки русской идеи. Мы с яслей начинаем готовить кадры для Запада, и он нам в этом помогает очень даже активно. Мы со своим возрастом нужны хотя бы для того, чтобы новые имена пробивать сквозь заслоны в мировой науке. Чтобы за нашими учеными был приоритет, а не за теми, кто уехал и плюнул на свою Россию. Когда у нас будет хорошо, он приедет назад и будет ходить гоголем, требуя создания ему комфортных условий. И вы создадите им эти условия, даже не задумываясь о том, что он уже отработанный материал. Ученого с перспективой просто так не отпустят. Нам много-то и не надо, хоть бы минимум, уже давно определенный в мировой практике.

Совещание закончилось тем же, с чего и началось – ничем.

В институте академика уже ждал ассистент, новоиспеченный кандидат наук Ваня Неучев, магистр логики.

– Иван Павлович, миленький, рассказывайте, как там решился вопрос о создании нового института, – без всяких «здравствуйте» начал он.

– Ваня, сменил бы ты фамилию, – сказал академик Карпов, – сколько препон бы убрал со своего пути. Вспомни свою диссертацию. Прекрасный материал и перспективные разработки для науки, а еле продавили сквозь ученый совет. И все из-за фамилии.

– Что вам всем далась моя фамилия? – взъерошился Иван. – Фамилия как фамилия. Произошла от того, что мой далекий предок, будучи неученым, превзошел всех ученых. Вот и осталось прозвище Неуч.

– Оно понятно, да только предок твой потом учился, а прозвище осталось, – сказал академик. – И все родственники твои, хорошо я их знаю, люди интеллигентные и ученые, страдали из-за своей фамилии. Ты же сам логически понимаешь, что неправильно созданная установка на цель приводит к тому, что все исследования идут не по тому пути, какие продиктованы логикой, а вопреки ей, но считаются логическими. При изменении значения цели меняются и ориентиры, и результаты. Вот. В недавней истории нашей во время большой войны был такой генерал Жидов. Умница большая и храбрости отменной, а вот отношение к нему и со стороны противника, и со стороны своих соратников было не совсем хорошее. Вызвал его Верховный Главнокомандующий и посоветовал в течение пяти минут сменить фамилию. А генерал уперся – мне, мол, своя фамилия ближе. Тогда Верховный вызвал секретаря и приказал, что с его дня генерала Жидова именовать генералом Жадовым. Генерала Жадова знают все, а прежнего не помнят и вовсе. Вот и я приказываю тебе пойти в ЗАГС и подать заявление об изменении фамилии. Будешь Научев. С родителями твоими я все согласовал. А по новому институту пока ничего не ясно. Не ясно, зачем собирали, не ясно, какой будет результат. И в институт я тебя отпущу при условии, что вопросами логики в науке будешь заниматься так же серьезно, как и всегда.

– Спасибо вам, Иван Павлович, – сказал молодой человек, – фамилию я сменю. Вот пойду и сменю. Еще капитан Врунгель говорил: как вы яхту назовете, так она и поплывет. Вот сменю фамилию, и в этот же день выйдет указ о создании нового института. А я тут нашел один факт, связанный с аномальной зоной. В этой зоне пропадают люди, но быстро находятся. И пропадают во время проезда около нее на поезде. Вот рапорт начальнику транспортной милиции от старшего оперуполномоченного, сопровождавшего поезд в Москву. Поступил сигнал о пропаже годовалого ребенка через час после выезда с узловой станции. Никого посторонних в вагоне не было, а ребенка нет. Через сорок минут ребенок снова появился в том же месте, куда он был положен в пеленках. При осмотре у ребенка на шее была обнаружена суровая нитка с привязанным к нему перышком птицы. Начальник милиции на рапорте написал, чтобы милиционер бдительнее службу нес, а не занимался дурью. К рапорту было приложено перышко. Я проверил и установил, что это перо не принадлежит ни к одному известному виду птиц. И я сейчас нахожусь в положении плачущего индейца Джо.

– Это что же за положение плачущего индейца Джо? – удивился академик.

– Этот индеец купил себе новый бумеранг и никак не может выбросить старый, – улыбнулся кандидат наук.

– Почему же он не может выкинуть старый бумеранг? – не понял Иван Павлович.

Ситуация получалась немного неловкая. Академик не может понять юмор положения, а разъяснять ему, что к чему, так можно и обидеть старика.

– Да у индейца Джо бумеранг все время возвращался обратно, и у меня точно так же, – сказал молодой человек. – Отрезал я часть перышка для лабораторного исследования и решил его проверить огнем. Сжег, сдул пепел, а оно целехонько. Снова сжег. Сдул пепел, а оно целехонько. Ведь такого же не может быть, а, Иван Павлович? Не может, а раз такое явление присутствует, то нужно принимать за данность существование легендарной птицы Феникс. Эта птица должна иметь внешний вид орла с ярко-красным оперением. Предвидя смерть, сжигает себя в собственном гнезде, а из пепла появляется птенец. В Китае эта птица называется Фэнхуан (птица желтого ветра) «клюв петуха, зоб ласточки, шея змеи, на туловище узоры, как у дракона, хвост рыбы, спереди как лебедь, сзади как единорог-цилинь, спина черепахи». Вряд ли у птицы с панцирем черепахи были перья?

– А вы представляете, молодой человек, – сказал академик, – что значит, во всеуслышание признать существование птицы Феникс? Вы ли, я ли озвучите ваши выкладки, а весь пепел позора антинауки падет на мою голову. Выгонят и не посмотрят на прежние заслуги. А что будет чувствовать Нобелевский комитет? Нет, я даже в мыслях не могу представить свое заявлении на эту тему.

– То есть вы считаете, что я фальсифицирую опыт, – покраснел Иван Неучев, – да я сейчас вам продемонстрирую этот феномен.

– Не надо, Иван, – сказал Карпов, – я тебе верю, и мы потом посмотрим на этот опыт, да только весь мир не верит в этого Феникса, а вот мы вдвоем с тобой верим.

– Не только мы, Иван Павлович, – уточнил ассистент, – есть еще один человек, который повесил это перо на шею младенцу.

Нет, не зря Иван Неучев, а с недавнего времени – Иван Научев – занимался логикой. Аргументы у него сильные. Перо не горело. То есть горело, сгорало и снова возникало из пепла. Значит, птица Феникс существовала.

– Знаешь что, Иван, – предложил академик, – проедься пару раз на поезде вдоль аномальной зоны и повесь перо себе на шею на суровой нитке. Посмотрим, что получится.

– А если ничего не получится? – спросил Научев.

– Отрицательный результат – тоже результат, – обнадежил его Иван Павлович.

Через четыре дня «путешественник» вернулся домой без каких-либо результатов.

– Какие предложения у главного по разработке данной темы? – спросил академик.

– Будем разыскивать исчезавшего младенца, – сказал Иван. – Прошло почти семь лет с того происшествия. Страсти улеглись, можно получить объективную оценку тех событий. Сколько лет назад образовалась аномальная зона, никто не знает. Может тысячу лет назад, может две тысячи лет, может – миллион, и у нас впереди достаточно лет, чтобы проникнуть в ее тайну, если нам повезет. А повезти нам может только в том случае, если мы не будем форсировать события.