Анна Нова - Комедия масок. Серое небо

– Привет! – мама шагнула навстречу и крепко обняла меня. Пейдж вошла следом за ней и прикрыла дверь.

Сестра, по обыкновению, была одета в джинсы, кеды и полосатую кофточку. Маму ее стиль ужасно раздражал, но Пейдж, как и я, уже давно научилась не зависеть от маминого мнения.

Раньше нам приходилось все время соответствовать идеальной картинке. У владельца компании Aurora Aerospace должна была быть потрясающая семья с образованными, приличными детьми. Мы с сестрой и правда закончили престижный университет (она на пять лет раньше, чем я), а потом решили жить собственной жизнью и заниматься тем, что нравится.

Тут я покривил душой, конечно же. Я устроился в компанию отца, но работал под руководством мистера Флауэрса. А вот сестра ушла совсем в другую область и занялась издательским делом. Периодически нам приходилось сопровождать родителей на светских мероприятиях. Иногда мы получали от них внезапные и дорогие подарки. Наверное, со стороны наша семья выглядела идеально.

Мои гостьи сняли обувь в прихожей и прошли на кухню. Мама поставила на стол бумажный пакет с едой и как ни в чем не бывало принялась вытаскивать ее.

– Я даже не буду смотреть, что у тебя в холодильнике, наверняка все заросло плесенью, – заявила она. – Почему такой бледный? И у тебя засохшая кровь на подбородке.

Она окинула меня быстрым взглядом, и я понял: она обо всем догадалась.

Пейдж тем временем открыла холодильник и придирчиво изучила содержимое.

– Нет тут никакой плесени, – тоном эксперта заявила она. Сестра всегда приходила мне на помощь.

– Все нормально, мам, просто подхватил какой-то жуткий вирус, – я поежился, обнял себя руками. Да будут благословенны чудовищные безразмерные свитера! В них можно спрятаться от мира и почувствовать себя в тепле и безопасности.

Я неловко переминался с ноги на ногу, пока мама разогревала запеканку с брокколи, а Пейдж заваривала чай.

– Ты снова копался в системе «Виатора», да? – в маминых льдисто-голубых глазах сверкнуло привычное выражение «я ведь предупреждала!», – Холден, это же опасно! Мы столько раз тебе повторяли… А, ладно, не говори больше ничего, не хочу тебя слушать! Накрой на стол, пожалуйста.

Я не стал спорить. Мама могла повторять одну и ту же речь до бесконечности.

– Волшебная брокколи, мам, – для подтверждения своих слов я отправил в рот кусок запеканки. – Кстати, ко мне сегодня приезжала полиция. Слышали новости о Ванессе Уайт?

Мама мрачно кивнула.

– Холден, мы беспокоимся…

– Клянусь, я ее не убивал, против меня нет никаких улик! – я широко улыбнулся и развел руками.

– Не смешно, – шикнула на меня сестра. – А если копы узнают о твоих способностях? Они же просто так не отстанут.

– Мои способности автоматически делают меня убийцей?

– Холден, достаточно взглянуть на твою энцефалограмму, почитать медицинскую карту, и будет ясно, что с тобой что-то не так! – Пейдж повысила голос. Когда она злилась, она становилась очень похожей на маму. – Ты можешь сломать все оборудование в участке. Взорвать там все лампочки, если тебе не понравится вопрос. Да что угодно!

– Подожди, не надо паранойи… – начал я.

Но мама меня перебила.

– Я уж не говорю про то, что ты регулярно вламываешься в лабораторию.

– Если вам хочется поучить меня жизни, то момент так себе, – меня трясло от гнева, но голос звучал довольно ровно и спокойно, – я помню о мерах предосторожности. Всегда помню.

Мои слова немного охладили пыл Пейдж и мамы. Может, им просто не хотелось ссориться. Вопрос о полиции и «Виаторе» они больше не поднимали.

Весь ланч мы вели ужасно натянутую беседу о последних новостях. Мама рассказала, что через неделю они с отцом едут отдыхать на Майорку; Пейдж поделилась историями с работы. Я слушал их с вялым интересом и размышлял о том, что на клавиатуре подключенного к «Виатору» компьютера могли остаться капли моей крови.

Вчера я действительно остался один в лаборатории. Отключил сигнализацию, зашел в помещение, где находился уникальный аппарат для проведения исследований в космосе и на поверхности планет Солнечной системы.

Застывшая посреди комнаты машина напоминала монстра Франкенштейна из сверхпрочных материалов: двигательная система, новейшие камеры, солнечные панели, спектрометры и антенны. «Виатор» не подавал признаков жизни, все компьютеры подвисли. Наверняка произошла перегрузка системы.

Я подошел к марсоходу, надел перчатки. Провел рукой по его борту, внимательно прислушиваясь. Закрыл глаза.

Разноцветные линии возникли перед моим внутренним взором. Яркие, сочные, всех цветов спектра, они возникали из тьмы, распадались и соединялись заново, выстраиваясь в схемы и запутанные лабиринты. «Виатор» говорил со мной, раскрывая все тайны своего электронного сердца и мозга. Машина посылала сигнал бедствия.

Я зажмурился и двинулся дальше, пробиваясь сквозь хаотическое мелькание цифр, линий, схем, сигналов и пятен света – я искал источник проблемы. Через мой мозг проходили гигабайты информации. От напряжения из носа пошла кровь.

Спустя несколько мучительно долгих минут я наконец нашел то, что искал. Открыв глаза, я метнулся к одному из компьютеров. Застучал по клавишам с огромной скоростью, исправляя ошибки в программе. Пара капель крови упала на истертую клавиатуру, но я не обратил на это внимания.

Я был погружен в процесс, чувствовал себя творцом, вдыхающим жизнь в груду металла.

Черт, как же я любил это чувство.

Электронный разум «Виатора» ожил, и марсоход стал издавать низкие рокочущие звуки, похожие на урчание кота. Я довольно улыбнулся. Зачем разбирать прибор на части и тратить долгие часы на выявление ошибок в программе, когда можно спросить у самой машины?

Мне было лет семь, когда я узнал о своей способности заглядывать внутрь механизмов и понимать их. Мой мозг был способен принимать и обрабатывать колоссальные массивы информации. При этом страдало мое тело. У меня случались провалы в памяти, жуткие мигрени, кровотечения. Я мог неделями не вставать с кровати.

Наш семейный врач не стал доносить информацию обо мне широкой общественности: собирать консилиумы, таскать меня по больницам и лабораториям. Он получил за свое молчание неплохую плату!

Родители выложили огромную сумму и различным «экстрасенсам», «магам» и «ведуньям». Ни разу нам не встретился кто-то действительно адекватный. Кто-то, кто мог бы объяснить, почему. Истолковать происходившие в моем организме изменения.

Дети индиго, мутанты, телекинетики: сколько умных, ничего не объясняющих слов.

Просто мой мозг работал так и никак иначе.

Пытался ли я искать похожих на меня людей? Лет в шестнадцать-семнадцать – определенно. Переписывался на многочисленных форумах в интернете, ходил на встречи с подростками, считавшими себя особенными.