Алена Ушакова - Последние каникулы. Роман

– Поздравляю тебя, Дмитрий, и приветствую в Обители Космических Странников.

– Где? В обители? Странников? – Дима не знал, плакать ему или смеяться…

– Да, вернее, в Городке Академии Космических Странников. Это большая честь оказаться здесь. Не каждый сюда будет зван, не каждому откроется мудрость.

«Медбрат» преобразился – щеки пылали, восторг читался в глазах.

– Космические странники – кто это? – Дима, пораженный и начинающий что-то понимать, внимательно следил за своим собеседником.

– Космические Странники – это исследователи Вселенной, представители разных миров, объединенные благородной целью содействия общемировому прогрессу, сохранению и преумножению сокровищницы знаний о мирах бесконечной Вселенной. – Заученным тоном продолжил его странный собеседник. – Еще раз поздравляю тебя, если ты здесь, значит ты – избранный, ты – единичен и уникален, необыкновенен и неповторим, ты… – медбрат стер с лица серьезно – пафосное выражение, заразительно весело, совсем по-мальчишески рассмеялся, но закончил серьезно, – ты… – гений.

– Вот не понимаю, парень, ты просто прикидываешься, или крыша у тебя окончательно съехала? – не зло поинтересовался Дима, этот веселый парень ему определенно был симпатичен. – Слушай, представитель иных миров, русский язык ты давно выучил?

– Русский язык? Это твой родной способ общения? – поинтересовался «медбрат». – Ты думаешь, я знаю русский язык?! – вновь засмеялся он. – Наивный. Каждый из нас говорит на своем родном языке, но общаемся мы посредством обмена мысленными импульсами. Я просто настроился на биоритмы твоего мозга. А знать языки разных миров совсем необязательно. Это интересно только с лингвистической точки зрения.

Изо рта «медбрата» неожиданно полились какие-то чирикающие, птичьи звуки. От этих почти мелодичных трелей Дмитрий даже присел.

– Ну, как тебе мой родной язык? – «на чистом русском языке» продолжил «медбрат». – Общение на уровне обмена мыслями, а не их следствиями – звуковыми вариациями и выражениями во много раз эффективнее и действеннее. Такое общение позволяет легко и естественно переводить незнакомые понятия в ранг близких и доступных. Ты этому быстро научишься. А теперь давай знакомиться, зови меня Ингвальдом, к примеру. А тебя зовут Дмитрием, я знаю. Наши с тобой миры уже не пересекаются, но я знаю и чувствую, что мы похожи. Хочешь, будем держаться вместе, все-таки почти родственники, гуманоиды, с местными негуманоидами мне как-то не очень… тяжело. Физическая несовместимость – непростая штука. Я здесь третий год, такого насмотрелся… Каникулы только что закончились, а домой тянет так же, как и в конце семестра.

Ингвальд говорил и говорил, Дмитрий внимал ему ошеломленно и почти потерянно. Он был подавлен. Юноша вдруг понял, что все это правда, события последних недель представали в другом свете, а встречи с Незнакомцем, он и был Профессором, догадался Дима, приобрели иное значение.

– …Так вот, представляешь, нас различают состав крови, что-то там с ДНК, продолжительность жизни, представители моего мира живут дольше представителей мира Земли-7, ну, и совершенно другая схема развития цивилизации. А в остальном мы – братья… Да не кисни, тебе здесь понравится. Хотя… – вдруг запнулся Ингвальд, – тот мужик из вашего мира был уже не молод. Он исчез каким-то странным образом, без разрешения Совета. А потом, говорят, там у вас такого натворил… Его звали Нострадамус, кажется…

– Да уж слышал…

– И что ты о нем слышал? Здесь был переполох, а почему, нам не объяснили.

– Нострадамус напророчил историю на несколько веков вперед. Да и то большей частью переврал. – Дима, все еще пребывающий в состоянии легкого шока, отрешенно взирал на потолок, и даже упоминание о Нострадамусе, казалось, не слишком привлекло его внимание.

– Да просто ваш пророк не все понял. Учился всего лишь на первом курсе.

– Ты говоришь, я здесь десять дней? И что со мной было все это время? – Вновь поинтересовался Дима.

– Не очень. Тебя усиленно лечили. Восстанавливали энергетический баланс.

– Как это?

– Потом узнаешь. Пойдем, прогуляемся.

Здание, в котором находилась комната, сияло ослепительной белизной. В безлюдном коридоре обнаружилось множество почти незаметных на фоне стен дверей. Они долго кружили по лабиринтам этажа, прежде чем оказались перед входом в комнату, вероятно, служившую лифтом. Внутри лифта, мелодично вибрирующего, неизвестно откуда лилась музыка, приятная и какая-то оптимистическая, жизнеутверждающая. К нему совершенно не понятно почему вновь возвращалось бодрое настроение. Ингвальд, молчавший последнее время, был погружен в собственные мысли. Дмитрий не сразу обратил внимание на то, что лифт двигался более чем странно: не вверх или вниз по вертикали здания, и даже не под углом, а по спирали вокруг него.

– А где мы находимся? – прервал он затянувшуюся паузу.

– Что? – Ингвальд не сразу расстался со своими мыслями, – ну, это здание… – Он замялся, словно с трудом пытаясь перевести на земные понятия, – это вроде вашей больницы или санатория, восстановительного. Правда, ты здесь единственный пациент, кстати, очень запущенный.

– Да я здоров, как бык, – обиделся Дима.

– Может быть, но мир твой болен. Много опасных инфекций ты несешь в себе. Сейчас ты чист, не беспокойся. К тому же физическое пребывание в Обители требует подготовки. Мы провели чистку и укрепление твоего биополя. Теперь ты – богатырь, в энергетическом смысле, конечно.

Дверцы лифта бесшумно раздвинулись в стороны, и молодые люди оказались на ярко-зеленой лужайке. Ингвальд оставил в лифте свой балахон и теперь был облачен примерно также как Дмитрий – в черный костюм, расшитый белыми блестками. Цвет его волос также изменился на темно- каштановый. Он решительно направился вперед, а Дима отстал, желая рассмотреть покинутое ими строение.

Белая громада здания напоминала замысловатый замок, поражавший своей высотой и кружевной лепниной балконов, каких-то непонятных архитектурных элементов и шпилей. Необыкновенно яркие насыщенные цвета – белый здания, зеленый лужайки, отвлекли внимание Дмитрия от небосвода… Третий цвет – нежно голубой был словно разлит вокруг. Воздух, напоенный летним теплом, был недвижен, не чувствовалось ни дуновения ветерка, никакого шума. На небе не наблюдалось ни намека на светило, свет лился сам по себе из неизвестного источника. Вдруг Дмитрий услышал мелодию, подобную той, что звучала в лифте. Ею был напоен, кажется, каждый сантиметр ландшафта. Все дышало покоем, умиротворением и тихой радостью. Дима ощущал это каждой клеточкой своего существа.

Ингвальд, шедший по одной из усыпанных чем-то, напоминающим гравий, дорожек, часто перерезавших зеленую лужайку, нетерпеливо остановился, ожидая попутчика.