Наталья Костина - Только ты

– Давай сядем за столик, выпьем по чашечке кофе, и я тебе расскажу все новости?

Они стояли у самых дверей кафе, в квартале от Катиного дома. Кофе здесь был вкусным, они с Тимом частенько захаживали именно сюда. И еще здесь подавали восхитительные слойки с кремом. Она устала, проголодалась, и ее разбирало любопытство.

Именно на это он и рассчитывал.

– Катерина, ты на труп во вторник выезжала? Какой-какой… с розами! Так, давай ноги в руки и дуй ко мне в прокуратуру. Что? И Бухин тоже был? Тогда лучше мне его пришли… у меня тут девочка на ваш трупик выезжала, практикантка… толковая… Марина… описала все, таблички сделала… а я бы хотела сама поговорить!.. А Бухин где? Да что это все в отпуск поуходили! А мне теперь что, тоже в парке повеситься?! Тогда сама давай! Что значит – не можешь? Что значит – на курсы послали? Да я сама кого хочешь пошлю! Ты ж на эти курсы еще не ходишь, так? Откуда я знаю? Ясновидящая, блин! Я ж тебе в кабинет звоню – значит, ты на работе! А если на работе – значит, я тебе поручение отдельное оформлю! Да мой труп главнее ихних курсов! Ты хоть знаешь, что там не один такой труп был! Я еще два нарыла! Скоро всех с курсов посымают и из отпусков погонят, потому что тут, похоже, серия… да… будь он неладен… маньяк у нас в городе… ну все один к одному! Блондинки все… тоже с розочками красными… с позолотой. У одной – две розочки, у другой одна… в целлофане с сердечками… Да мне нужно, чтобы ты сейчас здесь была, а не на каких-то там курсах! Чего они у вас там, с ума все посходили, что ли?

– Маргарита Павловна, мне можно идти? – практикантка Марина нервно теребила в руках носовой платок. Платок был взят на тот случай, если суровая Сорокина стала бы ее распекать.

Однако начальнице, похоже, было не до Марины. Тот труп, на который выезжала робкая стажерка, скорее всего, был делом рук настоящего маньяка, разгуливающего лунными ночами по парку в поисках жертв. Потому что все три девушки, убитые в течение последних полутора месяцев, были как на подбор: молодые блондинки с длинными волосами, возраст от 18 до 30 лет, нормального телосложения. И все задушены толстым синтетическим шнуром, практически мгновенно. На местах преступления не было обнаружено ни следов борьбы, ни отпечатков пальцев, вообще практически никаких улик. При этом изнасилованных среди жертв тоже не было. Похоже, маньяк получал удовольствие от самого процесса убийства. Но даже если он их и не насиловал, горя родным убитых молодых женщин и без того хватало: первая из блондинок, девятнадцатилетняя Настя Лигова, была у родителей единственной дочерью, последняя, найденная всего три дня назад, Вероника Бортко, недавно развелась с мужем. Ее четырехлетняя дочь осталась сиротой. Да, хорошего мало… А в парке куча кафешек, работающий допоздна кинотеатр, да еще и дискотека, куда каждую ночь стекаются толпы молодых девушек, половина из которых – пропади оно все пропадом – блондинки!

Сорокина едва не застонала, сопоставляя эти факты. Она уже написала несколько едких, как концентрированная щелочь, заявлений, призывающих установить тотальное патрулирование парка в вечернее и ночное время. Однако, как следователь прокуратуры с многолетним опытом, она знала, что, если даже начальство и пойдет на крайние меры, выставив дополнительные патрули, в городе все равно станут находить задушенных блондинок. Не в этом парке, так в соседнем. Не в парке, так в сквере. Не в сквере, значит, за городом. Если у человека съезжает крыша, остановить его можно только одним способом – упрятать за решетку. А закрыть под замок – неважно где: в тюрьме или в психиатрической лечебнице – можно лишь после того, как его изловят. А изловить маньяка практически невозможно. Эту печальную истину Сорокина тоже хорошо знала. Серийные убийцы ловятся из рук вон плохо, потому как маньяка и его жертву ничего не связывает. Ни-че-го. Рита Сорокина вздохнула и еще раз про себя повторила это слово. Так каким же макаром его искать, если нет ни одной связи? Если невозможно спрогнозировать место и время, где и когда он проявится в следующий раз? Это так же трудно сделать, как уговорить всех блондинок в городе срочно перекраситься в брюнеток. Или вообще сбрить волосы на фиг – пусть помучается, сволочь! Блондинка без волос все равно…

– Маргарита Пална, я пойду?..

– Ты еще здесь?

Марина съежилась под требовательным взором начальницы. Правда, если бы она знала Сорокину лучше, ей было бы не так страшно. И в жизни, и на работе следователь прокуратуры по особо важным делам Сорокина была убежденной феминисткой: будь на месте Марины практикант мужского пола, он бы точно огребал по полной, ему суровая начальница не спускала бы никакой мелочи, это уж как пить дать! К слову сказать, на службе Рита Сорокина проявляла свои убеждения куда чаще, чем дома. На своем нелегком посту она боролась за права женщин, как могла, – убеждением и личным примером. Мужчин Сорокина не то чтобы не любила – у нее самой дома было трое представителей сильного пола, – но терпела. Пока этот самый сильный пол молчал и подчинялся. И признавал свои недостатки. А недостатков у любого мужчины, следуя теории старшего следователя Сорокиной, было хоть отбавляй. Во всяком случае, гораздо больше, чем у женщин. Взять хотя бы маньяков: среди женщин маньяков не бывает. Маньяки все поголовно – мужики. Так-то вот!

– Марина, ты мне подборку всех убийств женщин по городу приготовила? Как я просила? За последний год?

– Я не успела всех, Маргарита Пална…

– Так чего ты здесь расселась?

– Так у меня же хулиганство… я потерпевшего на сегодня вызвала…

– В шею его гони! Чего там у тебя по нему? Легкие телесные? Зеленкой пусть помажет… У нас маньяк в городе орудует, а мы будем всякой шпаной заниматься!

– Так мне что – отказать в возбуждении дела?

– Боже упаси! Отказывать мы права не имеем, на то мы и прокуратура. Ты быстренько оформляй и постарайся его уговорить обойтись без претензий.

– Как это?.. – воззрилась на начальницу Марина.

– Всему вас учить надо… когда придет, пусть его ко мне… ага, вот эта бумажка! А сама сейчас дуй в архив и выпиши мне все случаи по городу за год… нет, лучше за два. И по области тоже! И чтоб не позже чем через сутки все было у меня на столе! Поняла? И рысью давай! Аллюр три креста!!

– Катя, тут тебе цветы принесли…

Господи, какие еще цветы? Так спать хочется… чтоб никто не будил спозаранку в выходной… даже любимый мужчина! Цветы… что еще за цветы?..

– Кать, поставить их куда? Может, ты сама посмотришь?

У Тима был такой странный голос, что сон слетел с нее, как и одеяло. Наверное, мама снова передала ей свои лишние растюхи, для того чтобы у нее случился «приток положительных эмоций».