Дмитрий Швец - Всё началось с того, что я умер…

Андрей глубоко вздохнул и поднял свой взгляд ввысь, к небу, где по прежнему светило солнце… – Как-то не естественно выглядела эта фигура, в чёрном строгом костюме и тёмно-синем, длинном кашемировом пальто нараспашку. Сейчас его можно было сравнить с памятником, со статуей воздвигнутой в память о чьей-то глубокой скорби – иначе и не скажешь. Но к своему большому сожалению Андрей знал, что живой и скорбь его, а не чужая. – Это ранило больнее всего – он понимал, что идет не здороваться, а прощаться. Очень скоро ему нужно будет глядя в лицо своему другу, сказать прощай – раз и навсегда, навеки вечные. Для Андрея это значило очень много, ведь это был огромный пласт его жизни. Сейчас ему казалось, что навсегда потеряна часть тела, пришить новую руку или ногу взамен утраченной, мы всё ещё не в состоянии! Не видя ничего, он отчетливо ощущал потерю. Его взгляд упал вниз, и Андрей увидел тающий в лучах солнца снег и спрятанную под ним пожухлую листву… Какая ирония – тающий снег…

– Как странно, – подумал он, – каждых год, дерево не боится терять свои листья, оно-то знает, что новой весной родит их снова, такие же как и всегда – зеленые, молодые, нежные…

Самое сложное, для него сейчас было сделать первый шаг – шаг к началу – к началу конца. Но осознание того, что секундная стрелка продолжает свой бег и ждать его никто не будет – заставило пойти, и он пошёл… Шаг за шагом движение ускорялось и уже через пару минут он нёсся, не глядя себе под ноги… – Андрей бежал как обезумевший зверь, спасающийся от погони, как ветер на вершинах гор, как быстрая, могучая река несёт свои воды. Всё его сознание переключилось на восприятие лишь одного чувства – душою овладел безумный страх – он боялся, что может не успеть. Для него сейчас не существовало ничего – лишь он и дорога…

Пожалуй, стоит сравнить одиноко бегущего человека, с нашей жизнью, ведь он является единым целым со своим путём. Это почти как наши годы – в разные промежутки бытия, они утекают от нас с разной скоростью, постепенно забирая все жизненные соки. – Вначале мы бодры и полны энергии – рвёмся вперёд не рассчитывая заранее расход сил, несёмся, не боясь упасть… Самоуверенность затуманивает реальный взгляд на мир, рождая иллюзию защищённости от всего. Именно на этом этапе мы и совершаем самые значительные ошибки, погубившие уже не один миллион человек…

Потом, мы начинаем чувствовать первые признаки приближающейся усталости, и понемногу пробуем сбавлять свой темп, взгляд опускается вниз, теперь уже осматривая дорогу – появляется необходимая нам осторожность и предусмотрительность, наступает момент осознания серьёзности постоянно окружающей нас, в казавшемся до этого безобидном мире…

Далее, бежать могут уже не многие – одних останавливает страх, перед вероятно близким концом, других усталость и подорванное в молодости здоровье, ведь они его не берегли, и лишь единицы из оставшихся, способны до такой степени верить в поставленную перед собой цель, что готовы отказаться от резервов, предназначенных для старости! Они бросают весь оставшийся у них хворост в топку времени, зажигая тем самым, не долгий, но яркий и жаркий, жгучий огонь! Конечно, повезёт не всем, но разве лучше было бы, лёжа на предсмертном одре, сожалеть о том, что даже не попытался попробовать – пусть прожил спокойную, но не свою жизнь, ведь был рождён для большего! Однако не судья я, это вам решать – одно я знаю точно – выбор всем дарован… Бегущий сейчас Андрей его сделал, а пожалеет или нет, узнает лишь в конце…

Уже подбегая к нужному ему дому, с пригорка он увидел, как длинной чёрной лентой движется процессия – это болезненное для его души зрелище вернуло разум к окружающей реальности. Андрей остановился, перевёл дыхание и вытерев рукой вспотевший лоб, быстрым шагом направился в эту полную живых тел и мёртвых душ реку, в которой плыл лишь один корабль, одна маленькая лодочка с мёртвым телом, но живой душой – в последнее плаванье уносил её, этот бурный и беспощадно реалистичный поток…

Он подоспел как раз к тому моменту, когда гроб закрыли и уже начали устанавливать в автобус. Ему не хотелось сейчас подходить к матери покойного, Андрей замечательно понимал, что пока его не похоронят, она представляет из себя, сплошной комок натянутых нервов, горя, слёз и душевной боли от невосполнимой утраты. Лишь украдкой, так как глаза его тоже были полны слёз, он смотрел на присутствующих людей и заметив родных погибшего и некоторые знакомые лица – обменивался с ними слабым кивком головы, когда глаза их встречались.

Пожалуй, на свете нет ничего отвратительнее этого зрелища. – Какое паскудство, осыпать дорогу цветами, ведущую в тупик! Почему люди не делают этого раньше, когда у человека россыпь путей, где он обладает выбором, который, кстати, зависит от оказанного нами вовремя, внимания, ведь оно важно ему не сейчас?! Где, чёрт вас побери – мы были раньше, чем таким важным заняты были, кто даст ответ, не покривив душой??? – Песня плача, не меняется никогда, одни и те же вопли, требующие воскресения – стоны глубокой душевной боли, словно вопрошают – чем заслужили мы такое!? Ему знаком был ответ – вина сокрыта в нашем безразличии и неучастии…

Как бы противно это не звучало, но закончив основную процедуру, люди начали понемногу распределяться по автобусам и машинам. Андрей тоже, попав в один из потоков, вошёл в транспорт и присел у окна на холодное сиденье. Глядя на людей, входящих в передние двери, он вдруг ясно ощутил полное отсутствие, каких бы то ни было посторонних звуков, Андрей слышал лишь тихий плач у себя сбоку и больше ничего, даже ходьба была не слышна. С полной уверенностью можно было сказать, что вокруг была действительно гробовая тишина. – Как-то не по человечески всё получалось, ведь все эти люди пришли лишь для одного… – Каждый их них приехал сюда для того, что бы попрощаться с ним и сказать свои последние слова, но они молчали – молчали как камни, как гробовые плиты и кресты. – Да, конечно, можно возразить и сказать, что каждый из них, говорит сейчас с ним, своим сердцем, в своей душе – но это полный бред, – их души молчали, и каждый из них это точно знал!