Екатерина Риз - Всё, что нужно ей

Он руку разжал, и я свалилась ему под ноги. Не задыхалась и больно мне не было, но страх упорно пробирался по позвоночнику вверх, холодя. Вот я дура. Нашла, что этому типу в лицо орать.

До дома мы дошли в полном молчании. Я даже не нашла в себе сил внутрь войти, села на скамейку, привалилась спиной к нагретой солнцем стене и закрыла глаза. Слышала тяжёлые шаги рядом, потом Гриша потряс меня за плечо. Я глаза открыла, не зная, сколько времени прошло, я, кажется, задремала.

– Иди в баню, – проворчал он, а я, признаться, не сразу поняла, о чём это он. Потом всё-таки поднялась, прошла за ним к распахнутой двери. В помещении пахло сыростью, в стене лишь одно крохотное окошко, через которое проникал свет, но его было явно недостаточно, и я часто заморгала, пытаясь в полумраке разглядеть обстановку. На тёмной деревянной лавке стояло два ведра с водой, от одного из которых шёл пар, рядом ковш, мочалка и кусок мыла. На крючок, рядом с дверью, Гриша повесил полотенце.

– Раздевайся, – поторопил он меня. – Ещё раз я греть воду не буду.

Я кивнула, но не пошевелилась. Голову повернула, осторожно покосившись на него. Гриша стоял, прислонясь плечом к дверному косяку, руки на груди сложил, и глядел на меня с нескрываемым любопытством.

– Раздевайся, – повторил он.

– Выйди, – попросила я.

– Это приказ или просьба?

– Я не буду при тебе!..

– Хочешь, грязной остаться? Ну, давай. Но спать будешь на полу.

Я сопела от обиды и бессилия, подняла, ставшие невероятно тяжёлыми, руки, и расстегнула молнию на кофте. Это было самое простое. А вот дальше… Крепко зажмурилась, и решила: чёрт с тобой. Что б ты подавился, гад.

Он вышел, когда я бросила на пол футболку. Я даже не ожидала такого. Обернулась, не веря тому, что у него совести хватило уйти. Выдохнула с облегчением, и, решив поторопиться, разделась до нага, и начала мыться. Изо всех сил тёрла себя мочалкой, мылила волосы, опрокидывала на себя воду, ковш за ковшом, и напевала под нос какую-то дурацкую песенку, лишь бы не заорать в голос. Закончив, завернулась в полотенце, принялась стирать одежду. И не сразу поняла, что за слово повторяю раз за разом: болото, болото, кругом болото.

Не сбежать.

Как мне отсюда сбежать?!

Так как выбора у меня особого не было, из бани я вышла в одном полотенце. Слава Богу, оно было достаточно большим, и надежно прикрывало и грудь и бёдра. Поэтому я, не забыв гордо вскинуть голову, решительно прошла мимо крыльца к бельевым верёвкам, которые были натянуты рядом с сараем, и принялась развешивать бельё. Знала, что Гришка сидит на ступеньках, курит и наблюдает за мной. Мысленно посылала на его голову все мыслимые проклятия, подумала даже ведро в него бросить, в котором мокрую одежду принесла, но сдержалась, поставила его рядом с ним на ступеньки и ушла в дом. Пришлось ноги снова мыть, но с этим я справилась быстро, успела до того, как Гришка в дом вошёл. Я к тому моменту уже сидела на диване, натянув одеяло до подбородка, и принципиально на своего мучителя не смотрела. Он же сел в любимое продавленное кресло, вытянул ноги и уставился на меня.

Говорить ничего не собирался, я уже выучила некоторые его привычки, глаза на меня таращил, а думал… чёрт знает, о чём он думал в этот момент, но я почему-то была уверена, что не обо мне. Так прошло полчаса, у меня затекла спина, а мысли стали совсем уж печальными, и я, в конце концов, легла, повернулась к нему спиной, и сама не заметила, как уснула.

– Долго мы будем есть эту лапшу? – поинтересовалась я за завтраком. Вилкой в тарелке крутила и страдала. Не из-за лапши, конечно, а из-за вчерашнего неудавшегося побега.

– Готовь сама, – посоветовал мне Гриша, вполне равнодушно. Сам он лапшу ел и отсутствием аппетита не страдал.

– А есть из чего?

– Ну… – Он плечом дёрнул, а я разозлилась.

– Ты просто невыносим.

Вот тут он заинтересовался. Взглянул на меня и брови вздёрнул.

– Я смотрю, ты освоилась? Разговорчивая стала?

Я обиделась и даже рискнула губы надуть.

– Совсем не обязательно постоянно пугать меня погребом.

– А я и не пугаю, – усмехнулся Гриша. – Ты сама всё запомнила, и себя пугаешь. Я ведь посажу.

– Не сомневаюсь.

– И правильно делаешь.

Я отодвинула от себя тарелку, а на Гришу взглянула серьёзно.

– Долго я ещё здесь пробуду?

– Это мне неведомо.

– Серёжа уже давно бы заплатил!

– Ты в этом уверена?

– Да.

– Ну, может, от него не денег требуют?

– А чего? – насторожилась я.

– Понятия не имею. Я человек маленький, сижу в этой глуши и тебя сторожу. И подробностей знать не хочу. Как говорится, меньше знаешь, дольше живёшь.

– Замечательное наблюдение.

– Я тоже так думаю.

Я руки на столе сложила, смотрела в тарелку, и думала. Потом кинула на Гришу осторожный взгляд исподлобья.

– И что? Они много тебе платят?

Он захохотал, из-за стола поднялся и забрал свою пустую тарелку.

– Чувствую, ты созрела для того, чтобы предложить мне больше.

– А почему нет? – оживилась я. Он из комнаты вышел, я его взглядом проводила, а от нетерпения даже на стуле подпрыгнула. – У меня есть деньги! – громко проговорила я, чтобы он с кухни отчётливо расслышал.

– Я не сомневаюсь.

– У меня есть деньги, – повторила я, – я тебе их отдам. – Произнести слово «заплачу» я не решилась. – Если ты… если ты отвезёшь меня в город.

Гриша появился в комнате, плечом к стене привалился, а на меня воззрился с издёвкой. Разглядывал, прищуривался, как кот, я даже покраснела под его взглядом, и почувствовала, как нервозный жар распространяется по моему телу. Сердце заколотилось, и я представила, какое облегчение испытаю, если он согласится. Лишь бы согласился, лишь бы согласился…

– Ты всерьёз думаешь, что я буду башкой ради тебя рисковать? Ты мне кто?

Я занервничала сильнее.

– Почему ради меня? Ради денег. Тебе ведь нужны деньги?

Он подумал, даже губы трубочкой сложил.

– Нужны.

– Вот видишь!

– Ничего я не вижу. Деньги – это, конечно, хорошо, но умирать за них как-то неохота.

– Почему умирать? – разозлилась я на его бестолковость. – Ты уедешь из этой лачуги, начнёшь новую жизнь!..

– Не уверен, что мне нужна новая жизнь.

Я уставилась на него в бешенстве.

– Так ты хочешь вот здесь и дальше… – Я в бессилие развела руками.

Гриша губы поджал, а на меня взглянул с неудовольствием и раздражением.

– Короче, сядь и заткнись.

Я опустилась на стул, расстроено вздохнула.

– Конечно, я заткнусь, – пробормотала я едва слышно, когда он из комнаты вышел. – Будто у меня выбор есть.

Не зная, чем себя занять, я переместилась к окну, села, подперев подбородок ладонью, и стала наблюдать, как Гриша рубит дрова. Памятуя о вчерашнем инциденте, сегодня он делал это за домом, чтобы не позволить мне вновь просунуться через окно и сбежать. Двери были надёжно заперты, а с этой стороны дома он меня караулил. Тоска. На меня Гриша внимания вроде бы и не обращал, хотя я была уверена, что взгляд мой чувствовал, но он его нисколько не нервировал. Я даже обозвала его мысленно носорогом толстокожим.