Валерий Красовский - Объединяя времена

Пассажирский состав, прибывший на вокзал города Пензы, был гораздо длиннее перрона. Общие вагоны находились в хвосте поезда. Несколько человек первыми рванули со своими баулами в том направлении. Вместе с ними побежал и единственный в толпе лейтенант. Он был моложе многих бегущих. Через несколько секунд движущаяся толпа людей стала напоминать штормовую волну, идущую в атаку на скалистый берег. С шумом возгласов волна достигла ближайшего рифа – тамбура первого общего вагона, ударилась об него и частично растеклась. Это был нужный Игнату вагон. Какой-то счастливчик с рюкзаком схватился за поручни и начал карабкаться внутрь. Игната мощными человеческими силовыми всплесками то подносило к входу, то отдаляло. Вместо того, чтобы организоваться в очередь, пассажиры дико и с остервенением толкались, мешая друг другу. К счастью шинель была сшита добротно, потрескивала, но выдерживала нагрузки. В один из моментов Камский понял, что, если удастся сделать рывок, то есть шанс. Он отодвинул от себя чемоданом вправо и плечом влево двух конкурентов и сделал рывок. Левой рукой он намертво схватился за поручень и повис. Волна поняла, что это серьезно, и ослабила напор. В этот момент он левой ногой встал на ступеньку вагона.

– Отпусти мой чемодан! – проорал в лицо какому-то верзиле Игнат.

– Не могу, на меня давят! – услышал он в ответ.

– Ну, тогда, дружок, извини.

Игнат вначале коленом, а потом и стопой начал отдавливать в сторону верзилу. Тот понимающе терпел. Наконец удалось вырвать из народных объятий и чемодан. Лейтенант Камский ласточкой влетел в тамбур, где его победного аккорда уже ждала кондуктор.

– Ваш билет, пожалуйста! – сказала она и протянула руку.

– Вот. – Игнат достал из внутреннего кармана кусочек счастья и протянул его женщине.

– Хорошо. Проходите. Только пока мест нет. Придется постоять. На ближайшей остановке что-нибудь освободится.

Однако стоять пришлось довольно долго, пока прямо над головой Игната с третьей полки не слез молодой парень. Игнат тут же водрузил на эту полку чемодан, на него положил шинель, затем забрался сам и, поджав ноги, улегся. Под потолком было душно, но выбирать не приходилось. Только перед Москвой внизу появилась возможность сесть на свободное место. Поздним вечером Камский добрался до Белорусского вокзала. Прямой поезд, нужный Игнату, уже ушел. Пришлось ехать через Оршу.

Можно представить с каким воодушевлением он стремился поскорее прибыть к родным. Чтобы не тревожить Сильвию он не стал предупреждать ее об аварийной посадке самолета. Последние метры перед домом он уже бежал, забыв про дорожную усталость. И вот она знакомая до мелочей дверь веранды, кнопка звонка. Послышались шаги. Щелкнул замок. Возникла Вера Тимофеевна. Взглянув на нее, восторг ожидания встречи в душе Игната мгновенно погас.

– А где Сильвия? С ней все в порядке? С ребенком? – видя безрадостное лицо тещи, спросил он.

– В больнице они. У Дарьи воспаление легких, – сухо ответила Вера Тимофеевна и добавила: – Проходи. А почему так долго? Мы тебя ожидали увидеть еще двумя днями раньше.

– Самолет совершил вынужденную посадку в Уфе. Дальше пришлось с пересадками. А где Константин Николаевич?

– На работе?

– Сегодня же выходной!

– Начальство попросило выйти. Раздевайся. Сейчас я тебя покормлю.

Игнат открыл чемодан и выложил подарки. Затем перекусил, привел себя в порядок и отправился в детскую больницу, куда была госпитализирована Сильвия с Дарьей. В приемном отделении он передал записку, лекарства, соки, детское питание. Узнав, в какой палате находится Сильвия, он еще по студенческой памяти сориентировался, вышел в больничный двор и встал перед окнами. Через некоторое время в окне второго этажа показалась Сильвия с ребенком. Она приветственно помахала ему рукой и, как показалось Игнату, устало улыбнулась. На улице было холодно, мела метель, дул пронизывающий ветер. Видимо, из щелей рамы окна сквозило, поэтому Сильвия, что-то сказала, сделала жест рукой и отошла от окна. Игнат вернулся в приемное отделение, дождался ответной записки и ушел. Когда до конца краткого отпуска Игната оставалось пару дней, Дарью выписали. Расставание было грустным и нервным из-за будущей неопределенности.

Игнат ждал с нетерпением очередного отпуска. Командир части обещал дать его в марте, когда станет теплее. От Сильвии он получал то радостные, то грустные, иногда с упреками письма. Они решили быть вместе, и Камский договорился о выделении комнаты в общежитии.

На консультацию в Семипалатинск на медицинском уазике везли четырех рядовых: двоих в неврологию, одного к онкологу, еще одного в наркологическое отделение. Старшим автомобиля был капитан медицинской службы Харитонов. Сопровождал больных фельдшер лазарета старшина Гурко. Лейтенант Камский ехал за медикаментами, которые должен был приобрести для воинской части на аптечных складах. Стоял февраль, самый снежный месяц в году. Восточно-казахстанские степи были открыты всем ветрам, и белые барханы кочевали по степным просторам, задерживаясь только в естественных складках местности, создавая в отдельных местах заносы толщиной в несколько метров. Грейдер, так называли насыпную автомобильную дорогу, начинался от станции «К» и, минуя Чаган, летел к областному центру имени семи палаток.

– Не торопись, дорога скользкая! – периодически сдерживал молодого водителя капитан Харитонов.

– Да дорога-то пустая! – возражал тот.

– Тем более. Случись чего и помощи не дождешься.

Встречные машины попадались редко. С правой южной стороны грейдера снега не было и дорога в одном месте полого, в другом круче переходила в степное пространство. С левой стороны грейдер, создав собой препятствие, затормозил движение снега. Его намело столько, что кое-где заносы возвышались над полотном дороги. Кабина в уазике отделялась от пассажирского салона двумя раздвижными шторками, представлявшими собой металлические рамки со вставленными стеклами. Игнат сидел в салоне позади старшего автомобиля, за ним через вход двое солдат: первый грузный с тупым безразличным выражением лица, страдавший от наркотической зависимости, и второй с опухолью на шее. На другой стороне салона дремал фельдшер и двое рядовых с неврологическими нарушениями. Пейзаж был однообразным и скучным, а путь не близким. Предстояло преодолеть пространство около ста пятидесяти километров туда и потом обратно.

Колонна военных машин двигалась со скоростью около пятидесяти километров в час. Это был плановый марш по подготовке молодых водителей. Возглавлял колонну «Урал», старшим в его кабине сидел майор Зубов. Было раннее утро, стояло морозное марево, шли с включенными фарами.