Светлана Валейна - Подарки судьбы. Рассказы

– Вот. Еще дед мой живой был, все тут, и дети, и внуки. Почитай уж года два этой фотокарточке.

Еще долго Софья Петровна рассказывала журналистке о сложившихся судьбах ее детей и внуков. А вечером собралась вся ее семья, целых двадцать два человека. Нет, обманула двадцать три, потому что у Лены появился еще один близкий человек, с которым надеется прожить всю жизнь.

– Дай Бог, чтобы у вас все сложилось. Добрый человек, мне он понравился, – подбадривала ее мать.

Гости стали наперебой просить Софью Петровну сказать тост.

– Все что на этом свете хотела, сделано. Дай Бог каждому такую жизнь прожить – и сложную, и интересную, порой полную трагизма и отчаянья. Но в этой жизни была Любовь, которую мы с вашим отцом пронесли до конца его жизни, – говорила, волнуясь, Софья Петровна.

– Я завещаю вам, мои дорогие любить и быть любимыми, потому что нет на свете большего счастья. Что бы не происходило, держитесь друг за друга, потому что вы одна семья, родственные души, – Софья Петровна под «всеобщее молчание» выпила залпом бокал вина.

Все гости немного придя в себя, заулыбались и стали разговаривать друг с другом. Софья Петровна, сидя во главе стола, любовалась этой «идиллией». Потом затянула:

– Что стоишь, качаясь, тонкая рябина…..

Ее красивый и звонкий голос разносился по всей деревне. Гости подпевали. Всем было хорошо и уютно в этом доме, где родились и выросли. Каждый думал о своем, но обязательно, как считалось, о главном в этой жизни – о любви.

Вечер удался, напелись и натанцевались. Когда встречаются вместе двадцать два человека, скучно точно не бывает.

Июнь, 2009 г.

После нескольких месяцев мытарств и скитаний в Барнауле, Леня вернулся в свой родной Алейск. Краевой центр произвел на него неизгладимое впечатление, и полный разочарований, он дня два ни с кем не разговаривал, а только ел и спал.

– Как будто с плену, какого- то вырвался, – качала головой мать. Она не узнавала когда то настырного и веселого сына.

– Не знаю, что и случилось. Может, поругался с кем. Боюсь спросить. И про деньги молчит, – делилась мать своим горем с соседкой.

– Да, плакали денежки-то. Небось, все сбережения свои отдала, когда Леньку в Барнаул отправляла? – с сочувствием спросила соседка.

– Почти полгода его не было. Ни слуху, ни духу. Ведь на работу куда-то устроиться надо, поесть, жилье снять. А времена то нынче, какие стали, всем трудно, а молодежи и подавно, – оправдывала мать сына.

– А денег много проездил? – не унималась соседка.

– Порядочно. Тыщ двадцать с лишком, – вздохнула мать, и тут же встрепенувшись, добавила: – Сейчас это не деньги. Главное, что живой вернулся. А то такие страсти по телику покажут, ночь потом не спишь, все о сынке думаешь. Как он там бедненький. Где-то мотается по чужим углам, а может, обижает его кто, – запричитала мать.

Ленька лежал на кровати и через открытое окно слышал весь разговор. Его мучили угрызения совести, что он проездил почти годовую материну пенсию. Он успокаивал себя тем, что сможет отдать ей эти деньги, как только устроится на работу.

– Никогда больше не поеду в этот дурацкий город, – «грыз» себя Ленька. – Нечего там ловить. Чужой и суетливый. Много раз был в Барнауле, но чтобы жить. Не-е-е, увольте. Пусть дураки туда бегут. А мы уж здесь, в своем районном центре поживем, – сделал про себя вывод Леня.

Ленька был мастер по плотницким делам и работал в Алейском ЖЭКе. Кроме того, к нему шли «свои люди» в основном соседи, да знакомые. Он не отказывал никому – и лавку смастерить, и дверь поправить.

– Это меня мой дружок с панталыку сбил, – вспоминал Леня о друге, который пригласил на заработки в краевой центр. – Это Макс, будь он не ладен. Поехали, там, таких как мы, с руками оторвут. Ага…. Оторвут. Как же держи карман шире. Хорошо, что еще голову не оторвали, – с отчаянием думал о своей шабашке Леня.

Тут он через открытое окно услышал голос своего друга Пашки.

– Леха! Выходи, подлый трус. Хватит прятаться! – засмеялся друг, заглядывая с улицы в открытое окно.

Леня, приветствуя, махнул другу рукой и встал.

– Ты чего это нашего общества избегаешь? Зазнался от столичной жизни? – шутя, спросил Паша.

– Нет. Просто как-то чувствую себя не в своей тарелке, – стал оправдываться Леня.

– Я понимаю. Переаклиматизация еще. Ничего, пару деньков и привыкнешь, – поддержал Леньку друг.

– Мое место еще не занято? – осторожно спросил Леня.

– Да кто ж его займет? Такого мастера как ты еще поискать надо, – ответил с гордостью Паша.

Леня тяжело вздохнул. – Тогда завтра на работу и выйду. Матери надо долг отдавать, что брал на поездку.

– Ничего, это ты быстро. Что, не понравилось в большом городе? – подмигнул Паша.

– Да, Макс этот. Свяжешься с ним. Вечно в какую-нибудь историю вляпаешься. Кем мы там только не работали – и дворниками, и продавцами, и отделочниками. Оттуда вообще еле ноги унесли с этих отделочников то. Нас самих отделали, будь здоров, – взволнованно рассказывал Леня.

– Да уж….. Везде хорошо, где нас нет. А ну его этот Барнаул? Подними руку и отпусти, – хихикнул Пашка.

– Это точно. Не городские мы люди, – немного помолчав, улыбнулся в ответ Леня.

– Тогда по пивку? Я угощаю в честь такого дела, – предложил Паша.

– По пивку. Теперь из своего Алейска ни ногой, краше все равно не найдешь. Как говорят, где родился тем и пригодился.

– Согласен. Забыли?

– Забыли, – подтвердил Ленька уже другим тоном, и друзья отправились за пивом.

Май,2009 г.

Было утро. Верка, как всегда шла на работу своим излюбленным маршрутом – мимо дома-интерната для престарелых. Навстречу ей ковылял старик, который, как, оказалось, разговаривал сам с собой.

– Тьфу ты черт, не везет же мне сегодня, – бубнил он себе под нос и зло сверкнул на нее глазами.

– Ты чего дед с утра пораньше ругаешься? – улыбаясь, спросила Вера.

– Да загадал себе небольшое желаньице. Так вот думаю, если мужик пойдет, то сбудется желаньице мое, это хорошо, к удаче. А если баба, то все, полный провал, – еще больше разнервничался дед. – Вот уже полчаса стою, а тут ты идешь. Так что все, амба.

Верка вместо того, чтобы рассердиться, покрутить пальцем у виска и пойти дальше, откровенно рассмеялась. У нее в интернате работала знакомая, она и рассказывала про этого деда «с приветом», который смешил работников и всех бабок.

– Ты дедуля, женоненавистник? Откуда такое отношение к противоположному полу?

– Э-эх! Достали меня эти бабки своими нотациями. Пилют и пилют, – огорченно махнул рукой дед. – Цельный день чешут языками, да в карты режутся.

– Ладно, пойду я, дед, – улыбнулась с грустью Вера.