Екатерина Риз - Зефир в шоколаде

– Пахнет вкусно, – сказал Антон, вернувшись минут через десять на кухню, успев сменить чёрный костюм на джинсы и футболку.

– В твоём холодильнике я нашла только курицу и овощи. И ещё виноград.

– О, это Аннушка постаралась, она меня подкармливает.

– Кто такая Аннушка?

– Домработница. Золотой человек, несмотря на то, что вечно раскладывает мои вещи по странным местам. – Он продемонстрировал мне бутылку. – Я вино принёс. Выпьем прямо сейчас?

Я плечом дёрнула, не отказываясь, и через пару минут в моей руке оказался бокал с красным вином. Я сначала потянула носом терпкий аромат, затем сделала глоток.

– Вкусно?

Я кивнула.

– Боря из Испании привёз пару месяцев назад.

Я едва не поперхнулась. Антон заметил и повинился.

– Прости.

Я ничего не ответила, вернулась к приготовлению ужина, а после нескольких минут молчания спросила:

– Вы были друзьями?

– Да.

– У вас большая разница в возрасте.

– Он не чувствовал себя шестидесятилетним. На этом, наверное, и погорел. Поберёгся бы, дольше прожил. А он думал, что ему всё тридцать. Врачи говорили: шестьдесят, а он их посылал. И спрашивается: кто оказался прав?

– Ты говорил, что у него была любовница…

Антон опустошил свой бокал, а после моих слов лишь рукой махнул.

– Она никто. В «Колесе» танцует. Боре нравилась.

– Настолько, что он на ней умер…

Антон присмотрелся ко мне.

– Не принимай близко к сердцу. Такой уж он человек был. Всё с размахом. – Антон вдруг усмехнулся. – Думаю, он себе другой смерти и не пожелал бы. Правда, годков на двадцать попозже.

Я обернулась через плечо, и поняла, что Антон сидит на высоком барном стуле и меня разглядывает.

– Что смотришь?

Он хмыкнул.

– Ты на мать похожа?

– Чем-то. А что?

– На Борю вроде не похожа, и с Алиской вы разные совершенно. Кстати, как она тебе?

– Она… – Я слова подбирала, одновременно обдумывая. – Она ещё не повзрослела.

Антон даже рассмеялся.

– Это точно. Подзадержалась в капризном семилетнем возрасте.

– Ну, зачем ты так? На семилетнюю девочку она совсем не похожа, думаю, ты спорить не будешь.

– Это ты сейчас о чём?

Мне стало неудобно за свои намёки, они явно были неуместными, и поэтому я лишь дёрнула плечом, продолжая стоять к Антону спиной. Но он и сам догадался, потому что усмехнулся.

– Думаешь, я с ней сплю?

Я головой покачала, отказываясь и надеясь, что мы сменим тему, но Антон не спешил.

– Думаешь, думаешь. И, кстати, зря. Я не любитель незрелых, избалованных девчонок. Хотя, она не прочь, лет с восемнадцати почему-то уверена, что я на ней женюсь.

– Так почему бы тебе этого не сделать? И все твои проблемы решатся сами собой.

– Это какие такие проблемы?

Язык прикусывать было поздно, и я решила выкручиваться.

– Про которые ты мне вчера говорил. Про доли и наследство.

– А-а. Знаешь, Лер, это была бы слишком большая жертва с моей стороны. При одной мысли, что Марина моей тёщей станет, у меня на висках седина пробиваться начинает. – Он голову повернул и пальцем указал. – Вот, видишь? Уже.

Я ложку облизала и рассмеялась.

– Не выдумывай. Хотя, ты прав по поводу Марины Леонидовны, она очень решительный человек.

– Сука она, – сказал вдруг Антон совершенно нейтральным тоном, а я удивлённо посмотрела на него. – Боря бы никогда с ней не развёлся, она его знаешь как держала? – Он кулак сжал и стал его разглядывать. – Вот прямо за одно место и держала. Иначе он бы от неё давным-давно сбежал.

Я непонимающе хмурилась.

– Она… знала про него что-то серьёзное?

– Не знаю, если честно. Боря об этом говорить не любил. Но по бабам ходил, я бы даже сказал, бегал, и этого не скрывал. Вот так они и жили.

Я даже передёрнулась, как от озноба. Потом газ выключила.

– Всё готово. Где есть будем?

– Давай на веранде? Я на стол накрою.

Через десять минут мы уже сидели за накрытым столом, Антон с аппетитом ел, а я лишь попробовал то, что приготовила, и снова пригубила вино. Смотрела на Волгу и думала. Потом спросила:

– А Алиса где-то учится?

– Учится. Она у нас особа творческая, певицей будет, эстрадный вокал. Хотя, я советовал пойти в эстрадно-цирковое.

– У неё хороший голос?

– Лера, у неё куча бабок, на которые покупается продюсер, и снимаются клипы.

– Не может же быть всё так плохо, – не поверила я.

Антон плечами пожал.

– Наверное, не может. Но голос у неё достаточно средненький, правда, её научили им пользоваться правильно, поставили.

– Вот видишь.

– Мне как-то всё равно, мне её не слушать.

Я с минуту наблюдала за тем, как он ест, жуёт сосредоточено, но довольным не выглядит.

– Не вкусно? – спросила я.

Антон очнулся от своих мыслей, на меня взглянул непонимающе, после чего поспешил заверить:

– Очень вкусно.

– Просто ты морщишься.

Он, кажется, удивился.

– Правда?

Я кивнула. А он тут же заверил:

– Это не из-за еды. Правда, вкусно.

– Антон, я просто хотела тебя отвлечь, – призналась я.

– А ты сама чего не ешь?

– Не знаю, наверное, перенервничала.

– Тогда выпей. – Он подлил мне вина. – Давай ещё Борю помянем. – Мы молча выпили, я снова стала смотреть в сторону, на церковную колокольню вдалеке, задумалась, и поэтому растерлась от его следующего вопроса. – Ты никогда не думала встретиться с отцом?

Я моргнула раз, другой, затем головой покачала.

– Почему?

– Сама не знаю. Я второй день об этом думаю, и ответа не нахожу. Наверное, я не чувствовала в этом необходимости. У меня была мама, бабушка, тётки и братья с сёстрами. Целая куча родственников. А отец… Я спрашивала маму, когда помладше была, она не горела желанием рассказывать мне подробности. Одно было неоспоримо и понятно: он нас бросил. На этом мой интерес иссяк.

– Понятно. К тому же, ты девчонка.

– Это тут причём?

– Ну, тебе с мамой было комфортнее.

– Я знала о нём, Антон. В юности я узнала, что он не где-то на просторах нашей родины затерялся, что он никуда не уехал, живёт с нами в одном городе, что у него семья и другая дочка. Признаюсь, что меня это царапнуло, но желания встретиться и посмотреть ему в глаза, так и не возникло. Я видела его по телевизору, и не раз, и ничего не чувствовала. Или приказала себе не чувствовать, не знаю. Он просто был, жил, что-то делал, всем вокруг помогал, кроме меня. А позавчера я снова услышала его имя в новостях, и сказали, что он умер. Это было, как гром…

Антон вдруг руку через стол протянул и коснулся меня. Я уставилась на его тёмную руку, на фоне моей – чересчур светлой, почти мраморной, с просвечивающими венками, такая уж у меня кожа, почти прозрачная. А его кожа была цвета моего любимого молочного шоколада, ну может немного светлее. И меня это завораживало.