Александр Ладожский - Посланник небес

– А вот тут ты не прав, с ними нужно бороться. У нас есть Конституция и законодательство. Нужно пресекать такое на корню, обратиться в суд и привлечь это существо к ответу за клевету и нанесённый моральный ущерб. И взыскать с обидчика кругленькую сумму, чтобы в следующий раз неповадно было.

– Не всё так просто, Иван Иванович. Я уверен, что всё это происходило бес свидетелей. И «это существо», как ты говоришь, легко отвертится. Хотя идея, сама по себе неплохая, даже если ничего не удастся доказать, «это существо» уже будет держать язык за зубами.

– Обязательно надо наказать, если даже не удастся выиграть процесс, надо наказать физически, чисто по-русски, желательно тоже без свидетелей. Иначе они совсем на шею сядут.

– Да, дела. Вот так живи и бойся, а потом доказывай, что ты не верблюд.

– Саша, ведь ты уже практически отработал смену, причём, очень хорошо поработал. Как я уже говорил, я завтра еду в контору, могу и тебя с собой захватить. А в табеле я поставлю тебе эти два дня как рабочие. Если хочешь, поехали.

– Спасибо, Иван Иванович, конечно, хочу, мне очень нужно домой, а то у меня скоро голова лопнет от всяких мыслей.

– Ну, тогда решено, завтра в семь поедем, вернее, уже сегодня. – сказал Иван Иванович, глядя на часы.

– Тогда, я пойду собираться, – сказал Александр.

– Давай, только не проспи.

– Нет, не просплю, в шесть утра я уже буду сидеть здесь, – сказал Александр и вышел.

На следующий день в восемь часов вечера Александр уже шёл на второй этаж к своей квартире. Он постучал в дверь: никто не открывал. Он постучал ещё и стал прислушиваться: никаких шевелений не было слышно, хотя в квартире был включён телевизор. «Наверное, Татьяна смотрела телевизор и уснула, – подумал Александр. – С ней такое случается, иногда».

– Василий! Васька! – крикнул он. За дверью замяукал Васька. Казалось, что он хочет что-то рассказать. Какие только звуки он не произносил. Он буквально тараторил, как бабка на базаре. – Василий, Васенька. – вновь, позвал его Александр. Васька, ещё громче начинал мяукать, если это можно было назвать мяуканьем.

– Ну, что раскричался? Опять оголодал что ли? – послышался голос Татьяны. – Ты что, Василий, на улицу хочешь, что ли? На улицу ты не пойдёшь, даже и не думай. Что ты бежишь к двери?

Александр постучал в дверь, послышался щелчок открываемого замка.

– Заявился, работник, что приехал-то?

– И тебе здравствуй, дорогая, не ласково встречаешь.

– А что мне с тобой ласкаться, ты и без меня не обделён лаской.

– Танюша, прекрати уже, сколько можно всякую ерунду собирать.

– Что, правда глаза колит? Наигрался с девицами, а теперь приехал, как ни в чём не бывало. Неизвестно ещё, что за болезнь ты там подцепил. Всё, я уже сказала тебе, ко мне даже ни прикасайся.

– Да, хорошо Валентина постаралась, хорошо промыла тебе мозги. Я только одного не пойму, ведь ты же прекрасно знаешь эту сплетницу и всё равно веришь ей. Почему, Танюша?

– Все вы одинаковые, только за порог, и про жён тут же забываете.

– Танюшка, я только тебя люблю, поверь мне, у меня никого никогда не было и не будет никогда, я клянусь тебе. Клянусь Господом Богом. – Татьяна сидела на диване, закрыв лицо руками, и плакала:

– Тогда почему она наговорила мне это? Что мне с этим теперь делать? Я просто не могу поверить, что ты способен на такое.

– Не верь никому, я никогда тебе не изменял, и я думаю, что ты это знаешь.

– Правда? Значит, я ещё привлекаю тебя, как женщина? Скажи мне, Саша, может, я что-то не правильно делаю в постели? Ведь я же всегда стараюсь, чтобы тебе было хорошо. Я же абсолютно всё делаю в постели, всё, о чём ты попросишь. Неужели тебе этого мало? Или что, по-твоему, я стала старая? Конечно, мне уже не восемнадцать лет, – она говорила и плакала всё сильней и сильней. – Где ты ещё найдёшь такую женщину, как я?

– Я и не ищу никого, ты у меня Богиня. А эта сучка с первого этажа просто завидует тебе, вот и распускает сплетни. Она и мизинца твоего не стоит. Бог накажет её за это, успокойся, милая, – он нежно обнял её и стал гладить ей волосы. – Ты самая красивая на этой планете, запомни это, я ни за что не променяю тебя ни на кого. А в постели ты просто Богиня, – он слегка подтолкнул её в бок и подмигнул. Татьяна улыбнулась и прижалась к мужу.

– Не отдам никому, ты мой навеки. Какая же я всё-таки легкомысленная.

– Ты не легкомысленная, ты влюблённая, как и я.

– Ты простишь меня, Саша?

– Я и не обижался, я всё прекрасно понял, что произошло. Просто ты попала под дурное влияние и злой язык.

– Я пила опять и теперь боюсь, что снова сорвусь, – сказала Татьяна и снова заплакала. – Вот же дурра-то, Господи Ты Боже мой! Что я натворила, сама всё порчу. Но, почему я такая?

– Всё, не плачь, Танюша. Давай подымайся, раздевайся и в ванну, я помою тебя, – Татьяна улыбнулась:

– Да не надо Саша, я сама помоюсь.

– Надо, Танюша, надо, не упрямься, я очень хочу потереть тебя мочалкой, погладить, помылить… я просто мечтаю об этом.

– Ой, а как я этого хочу, – сказала она нежным голосом. – Я просто улетаю на небеса, когда ты, начинаешь гладить меня.

Они зашли в ванную комнату. Татьяна сняла халат и осталась в одном нижнем белье. Александр стоял и любовался её изящной фигурой.

– Саша, ты так смотришь на меня, так откровенно, что я начинаю стесняться. Мне что, прямо при тебе раздеваться? Я же стесняюсь.

– Ну, Танюшка, дай мне полюбоваться на тебя, ты такая красивая, я не могу оторвать глаз, это сильнее меня.

– Ну, Саша, совсем ты меня в краску вогнал, – она сняла с себя нижнее бельё, села в ванну, открыла воду и налила пены. Затем легла и закрыла глаза. Александр стоял и любовался своей женой и не мог оторвать глаз. После того, как они приняли ванну, они перешли к себе в кровать и наслаждались любовью. Александр был просто неудержим, он отдал ей всего себя без остатка, как и Татьяна. Она тоже не скрывала своих желаний и эмоций. Они уснули только под утро усталые и счастливые.

Но всё же чувство сомнения крепко засели в голове Татьяны, и когда Александр приезжал домой, не всё шло гладко, как раньше: в воздухе витало напряжение, чувство обиды и недосказанности. Они пытались установить былые отношения, но одно неверно сказанное слово или неверное действие перечёркивали все их старания. Однажды Александр даже поднял на Татьяну руку и влепил ей тяжёлую пощёчину. Она упала на диван и закрыла лицо руками. Васька запрыгнул на диван и, повернувшись к Александру, жалобно замяукал. У Александра от этого защемило сердце. Он взял Ваську на руки, и ему вдруг стало легко и спокойно. Александр гладил кота, а из глаз у него катились слёзы. Васька спрыгнул с рук Александра и заскочил на диван. Он подошёл к Татьяне и стал тереться мордочкой о её щёку, при этом он жалобно мяукал. Татьяна погладила кота и заплакала: