Сергей Семипядный - Зона сквозного действия

Арина, прекратив орудовать спицами, подняла голову и усмехнулась.

– А я не одобряю. Я – против. Давно ли она ссылалась на Конфуция? Бабушка, – обратилась она к физкультурнице, – ты чем свои предсмертные судороги оправдывала? Говорила – всё вовремя приходит.

– Конфуций был не прав. Потому и умер рано, – сказала, как отрезала, баба Саша твёрдым голосом не планирующего умирать человека никогда.

Роман счёл необходимым выдержать характер. Да, дружба дружбой, но сложные межличностные отношения никто не отменял. Да их указами и не отменишь. И одно дело, жизнь за товарища отдать, а другое – потворствовать… Да чему угодно потворствовать. Потворствовать, потакать…

Главное – быть всегда готовым жизнь отдать. Всегда и во всякую минуту. Потому что там не будет времени на подумать, поразмышлять. Опасность, угроза, катастрофа – это всегда неожиданно. И надо ещё не опоздать что-то сделать, чтобы спасти. Часто и не успевают. Не успел – не герой. А кто-то не войдёт в положение, не примет оправдания – вот ты уже и подлец или подонок.

И ладно, если у тебя хотя бы совесть чиста, – переживёшь как-нибудь. Но вот если…

Дальше размышлять было уж совсем муторно. Роман быстро поднялся с кровати, вытащил из-под неё рюкзак и отыскал смартфон. Он обследует местность на предмет наличия или отсутствия сигнала. Мало ли кто и что заявляет. Сам так сам – не то, что дети, как говорит дед Фёдор.

Хотелось пойти к озеру, но Роман отправился вдоль реки, вверх по течению. Озеро никуда не денется. Хотя и река не убежит. Разве что русло сменит, что на местных широтах случается крайне редко.

Матвей тем временем исследовал отцовскую библиотеку. Не может быть, чтобы отец не занимался проблемой озера. А то, что это проблема, Матвей ничуть не сомневался.

Это он заподозрил ещё прошлым летом, когда неожиданно выяснил, что ни озера, ни его окрестностей нет на картах – просто зелёное пятно. И река не нарисована почему-то. А на спутниковой карте пятно не зелёное, а мутное. Но из него тёмно-серой закорючкой вывалилась одна из излучин реки. И река эта ещё та река. Она невообразимым образом сложилась из множества неведомо откуда взявшихся ручейков родникового свойства. И она неизвестно почему обегает озеро по кругу, прежде чем влить в него свои воды.

И ещё тогда, год назад, хотя Матвей и не был шокирован полученными сведениями, холодок неприятного предчувствия коснулся затылка.

А утром, проснувшись, Матвей с удивлением обнаружил сидящего около его кровати Романа. Роман сидел молча и молча же смотрел Матвею прямо в глаза. Взгляд был не то задумчивым, не то грустным или печальным. Да, задумчивым и грустно-печальным.

Роман в расстроенных чувствах – это ещё куда ни шло, но в состоянии столь глубокой задумчивости… Матвей встревожился.

– Что стряслось? – спросил он и уселся на кровати.

– Что за сон ты смотрел?

Матвей попытался вспомнить, даже потёр лоб рукой.

– Не знаю. Кажется, ничего интересного.

– Вот-вот, – вздохнул Роман. – Так и лето закончится. А ведь мы у озера. Здесь можно летать, как баба Саша. Если она, конечно, летает. Выращивать по два урожая, как дед Фёдор. Если он, конечно, выращивает. Или, хотя бы, делать открытия, как твой отец.

– А мы составим карту местности, – сказал Матвей.

– Карта – это скучно, – скучным голосом проговорил Роман и, задействовав все мышцы лица, продемонстрировал состояние безысходности.

Матвей в ответ грустно усмехнулся и как-то непонятно посмотрел на Романа.

– Ошибаешься. Картография – это путешествия. А путешествия – это приключения. Магеллан, Беринг, братья Лаптевы. Нашими именами назовут… Или мы сами назовём…

Роман заметно оживился.

– Что назовём? Реку, озеро? Кстати, у них имена имеются?

– Если только отец или твои дедушка с бабушкой их назвали.

– Да они – «река» да «озеро» всё… Такие слова употребляют. А на карте? Чур, я первый, если что! Озеро Романа, Роман-река. Ну или ещё подумать.

– Нет их на карте, – объявил Матвей.

– Как это нет?

– Вон там, на тумбочке, распечатки.

Роман бросился к тумбочке. Спустя минуту сказал:

– Мне только сейчас сообщаешь?

– Не думал, что ты не в курсе. Но… надеюсь, ничего страшного. Сделаем карту, и мама привезёт корпоративщиков. Туристический бизнес возможен, считаю. Будет карта – мама решится, считаю.

– Знаю, чего ты хочешь от предков. Но так ли уж это хорошо? Я бы, на твоём месте, всё взвесил.

Матвей не ответил, только промычал что-то.

Роман стал думать, как ему поступить. Это же ни в какие ворота! Да он вообще за кого его держит! Роман уже собрался обидеться по-взрослому, но некстати вспомнил слова Матвея про «ничего страшного».

Поэтому уверенным голосом заявил:

– Ладно, сделаем. И будет карта. И с остальными делами решим. Какой-нибудь газ из недр – вот и иллюзия этого… Того, что тебя взволновало, а я почти и не заметил. Конечно, иллюзия! Всего лишь!

– Готовим экспедицию, – кивнул Матвей. – Выступаем завтра. Точнее, просто прогуляемся для начала. На восток, например.

– А эксперимент?

– Если время останется.

– Нет, давай окончательно решим. Например, в четыре.

Матвей, преодолев себя, согласился. «Иллюзия», «газ из недр» – чушь. Но придётся рискнуть. Роман и так уже смотрит на него… Не как прежде начинает относиться к нему. Если подобным образом складываться будут дела и в будущем, то Роман просто объявит его, Матвея, слабаком.

А он отнюдь не слабак. Он тоньше организован, более чувствителен к движениям того незримого, что кто-то назовёт энергоинформационными полями, а кто-то – параллельными мирами. Параллельные миры, которые (нонсенс, конечно) пересекаются. Во всяком случае, соприкасаются, и порой самым непосредственным образом.

Да, разрушения и смерть – более чем вероятный итог подобных катаклизмов.

Но – не спрячешься. Да и пообещал уже. И он перенесётся в почти уже забытый мир необъяснимой неуверенности и пустых страхов. Необъяснимые и пустые, но, как оказалось, до сих пор не изжитые. Шкура, представлялось, задубела и приросла, но – щёлк, и её уже нет, а ты голенький, жалкий и смешной.

Однако Арина и Лариса опередили Романа и Матвея, оказавшись на озере ещё до обеда. Случайно. Собирали ягоды по косогору за речкой, и земляничный ковёр вывел их на скалу, с которой открывался наикрасивейший вид на ледяную зеркальную гладь неживого, казалось, озера.

– Оно, что ли, мёртвое? – как бы даже возмутилась Лариса. – Оно и в тот раз таким же было?

– Нет, просто это другая жизнь. Я её сразу почувствовала.

Арина принялась осматривать окрестности, попутно извлекая из кармана записную книжку.