Людмила Моховикова - Новая жизнь

– Иван Иванович! – услышал он.

Поднял голову, перед ним стоял Сергей и язвительно на него смотрел. Долговязый, тощий, в джинсах-дудочках с вечно взъерошенными светлыми волосами.

– Вы просили сделать справку по отпускам.

– Сделал?

– Нет. Учебные учитывать? – Сергей глупо ухмыльнулся, округлив серые глаза.

– Ты же знаешь, что я прошу сделать очередные отпуска по графику.

– А расчет положенного количества дней отпуска сделать?

– Ты что темнишь, – тихо сказал Иван Иванович. – Это совсем другая справка.

– А… ну понял… У нас в финансовой академии, – начал говорить торопливо Сергей.

– Для меня твоя финансовая академия на указ, – прервал мрачно Иван Иванович.

– Ладно, понял.

Сергей еще язвительней улыбнулся и сел на место, почти лег на стол, запустив руки в волосы. Ну что за поза в рабочее время, раздраженно подумал Иван Иванович. Но ничего не стал говорить, только рукой погладил сердце, чтобы успокоиться.

Достал я Ивана Ивановича сегодня, подумал Сергей. И буду доставать… этого холеного, кареглазового мужика высокого роста с широкими плечами. Завидно на него смотреть. Подумать только каждый день является в костюмчике, то сером, то черном, белой рубашке, разных галстуках. Причем, видимо по настроению надевает. Если черный, то приходит мрачный, голубой – улыбается, красный – аж весь сияет. Зеленый галстук наденет – приходит спокойный, и весь день его невозможно вздрючить никаким вопросом.

И еще изводят его вечно начищенные до блеска крупнокалиберные ботинки. Какая бы погода ни была, ботинки у него сияют. А это высший пилотаж для мужчины так следить за собой…И вообще он очень выдержанный, очень, даже если раздражен, голос все равно не повышает, еще тише, значительней говорит. А лицо вообще становится каменным.

Да, серьезный у него соперник, думал с тоской Сергей, На пенсию еще долго не уйдет. А он – Сергей что, так и будет просто инспектором. Он должен как то отличиться, чтобы его заметили и повысили в должности. Но, честно говоря, он еще недостоин, учится неважно, на трояки… На экзаменах так волнуется, что руки дрожат.

А, может, от пива уже руки дрожат? Вечно они с Ленкой перебирают… с этой своей вечной подружкой, против которой вечно выступает мама. И внешний вид ее ей не нравится. Мышиные глазки, курносый носик, где ты такую уродину нашел, шипит мама. Да еще выпивоху. А он и сам не знает, как она к нему привязалась. Ему сначала лестно было, что девушка обратила на него внимание, а сейчас от нее одна беда.

Что-то в его жизни не так, подумал Сергей, а главное он какой-то злой стал. Вот на Ивана Ивановича постоянно злится, так его глазами и хочется уколоть. Сергей посмотрел на Ивана Ивановича. О, как это он не заметил, что у Ивана Ивановича сегодня черный галстук, значит мрачное у него настроение. Тоже, наверное, его гвоздит мыслями. А мысль говорят материальна.

Сергей вдруг почувствовал, что у него заныл зуб, причем все сильней и сильней. Он вскочил с места. Зубной боли он боялся страшно.

Сергей быстро подошел к Ивану Ивановичу, который мрачно на него взглянул:

– У меня зуб болит, – выпалил Сергей.

– Ну и что! – хладнокровно произнес Иван Иванович.

– Какой вы черствый, – нервно вскрикнул Сергей. – Отпустите меня в больницу.

– А справку сделал?

– Какой вы безжалостный! – произнес опять нервно Сергей.

– Ладно-ладно, иди в больницу, – нахмурился Иван Иванович. – Завтра сделаешь. Только приходи трезвый.

– А когда это я приходил пьяный? – возмутился Сергей. – Что вы вечно ко мне придираетесь?

– Успокойся, ты мужчина, – сказал тихо Иван Иванович.

– На что вы намекаете? – прошипел зло Сергей.

– Иди в больницу, – опять тихо сказал Иван Иванович. – Не баламуть людей.

– Сереженька, что случилось? – пропела Мария Ивановна, повернув к нему свою голову с коротко стриженными черными волосами.

– Зуб заболел, – выдохнул жалобно Сергей.

– Не надо нервничать… Зубы всегда болят, когда нервничаешь…А ты разнервничался…

Мария Ивановна, подойдя к Сергею хромающей, тяжелой походкой, погладила его по плечу. Причем, зыркнула на Ивана Ивановича осуждающе, так что он сразу склонился над бумагами.

Вот так тебе, торжествующе подумал Сергей, уже почти не чувствуя зубной боли. Но раз отпросился, он решительно уйдет.

– Сережа, тебе дать телефон хорошего стоматолога? – участливо спросила Люба, посмотревшись в зеркало и поправляя свою блондинистую челку, чмокая при этом пухлыми губами.

– Давай, – уныло сказал Сергей.

– Сейчас, – проговорила Люба деловито.

Она взяла сумку, углубила в нее руку, долго шарила, приговаривая:

– Это не то, это не то… но где же записная книжка?

Наконец стала вываливать все содержимое сумки на стол.

– Люба! У тебя там официальные бумаги, – не выдержав, сказал Иван Иванович.

– Ну и что, дайте сделать хоть одно доброе дело, – дерзко ответила Люба. Сейчас, Сергей, подожди.

Зуб у Сергея опять невыносимо заныл.

– Нет, – проговорила трагически Люба, – нет записной книжки, забыла дома или в баре…Вчера надо было записать у кое-кого телефон. Я веду двойной учет. И в книжке, и на телефоне. Ой, батюшки, неужели я посеяла телефонную книжку… Какой ужас! Там такой архив! Что я буду без нее делать?

– У меня есть телефон хорошего стоматолога, – сказала Катерина, оторвавшись от бумаг.

Она быстро достала из сумки телефонную книжку и стала диктовать номер.

Сергей лихорадочно его записал и почти выбежал из Ботиза, зуб у него страшно болел…Денег у него не было лечить зуб, сейчас не старые советские времена, за все надо платить. Он пошел домой клянчить деньги у матери. Ее дома не оказалось, он тогда вспомнил про древнейшее средство – соленую воду. Если ею пополоскать рот, то зуб может и успокоиться.

Сергей налил в стакан кипяченую воду, положил чайную ложку соли. Стал полоскать усиленно и основательно, приговаривая, как учит аутотренинг:

– Все хорошо, все хорошо, зуб перестает болеть…

Боль, к счастью, действительно, утихла, и Сергей пошел спать. Время было рабочее, но уснул он крепко, как всегда ночью недосыпал из-за Ленки…Надо что-то с ней делать, она явно его губит…

Катерине нужно было подготовить материал о корректировке аванса. Людям не хватало денег на житье, постоянно то один, то десятый просили увеличить аванс, она не отказывала – ей было жаль людей. Да и Ивана Ивановича всегда могла уговорить на это. Он очень добрый человек, хотя кажется таким уж очень жестким и серьезным. У него бывает такой добрый и такой смущенный взгляд карих глаз, что она понимает, попросит, и он с радостью согласится.