Кайркелды Руспаев - Горький аромат фиалок. Роман. Том второй

– Ну, как? Сузились зрачки?

– Нет, вроде не сузились, – неуверенно сказала Лейла, затем добавила, – Нужно сильнее, что ей твой щипок!

– Нужно причинить сильную боль, – согласилась с ней Бота, – Камо, например, вгоняли булавку под ногти.

Балжан озадаченно взглянула на нее. Бота смутилась.

– Ты что! Я не предлагаю с ней проделать то же самое. Просто боль от щипка недостаточна для опыта.

– Да, Бота права, – сказала Лейла, – Нужно, чтобы ей по-настоящему стало больно. Давай, Балжан, тащи иголку. Нет, успокойся, не под ногти – мы же не изверги. Просто незаметно уколешь ее в спину или в попку; ничего ей не сделается – уколы же получала.

И, видя, что та медлит, поторопила:

– Давай – давай! Не то еще Заманжол вернется. Зато точно узнаешь, и нервы будут на месте.

Упоминание о скором возвращении Заманжола возымело действие, и Балжан, подумав: «Да, что там укол в ягодицу, пустяки!», принесла самую маленькую иголку и по команде Лейлы вонзила в мягкое место Алтынай. Та дернулась и вскрикнула.

– Сузились! – торжествовала Лейла, – Зрачки сузились – она нормальная.

– Правда? – не поверила Балжан, – Точно сузились?

– Что – не веришь мне? – вскинулась Лейла и повернулась к Алтынай; та беззвучно плакала. Но ее слезы не тронули бессердечную учительницу.

– Девушка, хватит ломать комедию! – бросила она, – Не на тех нарвалась!

Балжан все еще не верила.

– Неужели она прикидывалась все это время? – сказала она, и Лейла поджала губы.

– Не веришь? – сказала она, – Тогда смотри сама!

И предложила свое место Балжан.

– Давай, посмотри сама. А я уколю.

– Ты что – ей же больно! – Балжан пыталась воспрепятствовать повторению опыта, но Лейла силой усадила ее против Алтынай.

– Вот святая доброта! Ее дурачат, как девчонку, перед самым ее носом занимаются блядством, издеваются над ней, как хотят, а ей жалко! Да если больно, пусть сейчас же встанет и уйдет из твоего дома, – кто ее держит?

И Лейла склонилась над несчастной девушкой и, уставившись в ее наполненные страхом глаза, процедила:

– Ну, что ты сидишь? Тебя раскололи, разве не понятно? Хватит корчить из себя инвалидку, вставай!

Алтынай заплакала уже по-настоящему, оглядываясь на женщин, словно умоляя оставить ее в покое.

– Не понимает! – выдохнула Лейла, – Вот скотина! Разрушают такие сучки семьи, как будто мало холостых парней. Ух, убила бы!

В прошлом году от нее ушел муж, очевидно, не выдержав ее характера. Женился на девушке, и теперь Лейла была особенно пристрастна.

– Что будем делать? – спросила Балжан.

– Что – что! Выкинь ее из дому, чего цацкаешься?

– А если она и вправду больна?

– Что ты будешь делать с ней! – воскликнула Лейла.

– Смотри – убедись сама! – с этими словами она всадила иглу в спину Алтынай, удерживая ее за волосы, не обращая внимания на ее крики и плач.

– Ты видишь теперь? – шипела она, – Видишь?!

Балжан поспешила согласиться, но и тогда Лейла не вынула свое орудие пытки.

– Нет, ты посмотри хорошенько! Посмотри на зрачки – она нормальная!

– Лейла! Ты что – отпусти ее! – Балжан и Бота еле оттащили Лейлу от Алтынай. Балжан отобрала окровавленную иглу, а Лейла, не в силах успокоиться, зло бросалась словами, прожигая глазами плачущую девушку.

– Что – больно? А нам каково? Таких, как ты, нужно сажать на кол!

И добавила, обращаясь к Балжан, словно оправдываясь:

– Смотри, какая упертая! Плачет, а не сознается. Нужно мучить ее до тех пор, пока не сбежит.

– Ладно, оставь ее в покое, – успокаивала ее Балжан, – Пошли пить чай.

– Слишком ты добрая, Балжан, – сказала Лейла, – Если бы она вздумала со мной такое проделать, то не знаю, что бы я с ней сделала. Я б истыкала ее всю иглой, сожгла бы ее смазливую мордочку утюгом.

Не успели женщины перейти на кухню, как пришел Заманжол. Балжан побледнела, и Заманжол пристально взглянул на нее, прислушиваясь к всхлипываниям, доносившимся из детской.

Тут заговорила Лейла. Она смотрела на Заманжола с вызовом.

– А твой муж умный, Балжан. Изобретательный. Другие, дураки, таскаются по гостиницам, по съемным квартирам со своими шлюхами, не зная, что придумать, чтобы обмануть своих жен. А твой… поселил у себя, дома, – удобно, всегда под рукой, всегда в постели, раздета, готова. Нужно же было додуматься до такого!

Заманжол одарил Лейлу свирепым взглядом, но она была из тех, кого такими взглядами не проймешь. Он перевел глаза на Боту, но та стояла, напялив на лицо маску равнодушия. Балжан справилась с растерянностью и теперь смело взглянула в его глаза.

– Что так смотришь? Не нравится правда, да?

Заманжол пропустил эти слова мимо ушей.

– Балжан, что они здесь делают? – он еле сдерживался.

– Мы ее подруги, – встряла Лейла, но Заманжол проигнорировал ее. Он повторил свой вопрос, сверля жену глазами.

– Они – мои подруги, – сказала Балжан, оглянувшись на Лейлу.

– Ты что, как попугай, повторяешь чужие слова? Своих нет?

– Да, – все же Балжан чувствовала себя неуверенно и говорила невпопад, – Это и мой дом, к твоему сведению!

Но потом она справилась с собой и заговорила уверенней:

– Ты лучше скажи, кто придумал эту аферу – ты или она? Можешь не строить непонимающие глаза, мы все выяснили. Она прокололась! Вы, конечно, великие артисты, но даже Камо не мог справиться с рефлексами. Так что забирай свою актрису, и уматывай отсюда!

– О чем ты? Какой Камо, какие рефлексы?

– Какие надо! Я тебе говорю: уматывайте!

– Так, Лейла, Бота, оставьте нас. Нам с Балжан нужно поговорить. И не приходите больше – я вас терпеть не могу!

Бота двинулась к выходу, но дорогу ей заступила Балжан.

– Они – мои подруги, – повторила она, – И они будут здесь столько, сколько нужно. И они свидетели. Твоя Алтынай не идиотка. Это я идиотка, что три месяца позволяла себя дурачить. Спасибо Лейле, ее опыт вывел вас на чистую воду.

– Что за ерунду ты городишь! Что еще за опыт, о чем ты?

– Мы поставили опыт и установили, что она нормальная. Она симулирует. У ненормальных зрачки не сужаются от боли, а у нее сузились, понятно тебе?!

Заманжол вспомнил о тихих всхлипах, доносившихся из детской.

– Алтынай? – воскликнул он, – Что вы с ней сделали?

И он бросился к ней.

– Алтынай, что с тобой?

Он начал ощупывать ее, а она, вцепившись в него, залопотала, указывая рукой за спину. Она несколько раз повторила слово «мама», и Заманжол понял, что Алтынай жалуется на Балжан.

– Успокойся, милая, не плачь, – успокаивал он ее, – Никто тебя не тронет больше.

Услышав это, Лейла скривилась.

– Ну, знаешь! – бросила она Балжан, – Если тебе приятно слушать такое, то это твое дело. А я бы и дня не жила с ним после такого.

И направилась к двери. Бота последовала за ней, говоря: