Татьяна Полуянова - Весь мир – к твоим ногам. Рассказы

– Надя рассказала по дороге, как вы в поход ходили! Жалею, что не пошёл с вами, – сказал Димка, – я же картину писал.

– И это – тебе, – Надя достала пакет с пирожками. – Давай уже выздоравливай, Серёжка! Я тут в деревню смоталась, пуха гусиного привезла. Сошью двухместный спальник из него, а то холодно в зимних походах! – Она посмотрела на Сергея со значением.

– А с чем пирожки? – спросил Димка и, выхватив один, принялся жевать.

– Вообще-то это мои пирожки, – выдавил из себя Сергей.

– Да пусть ест! Тебе что, жалко? – засмеялась Надя. Ей было смешно, как по-детски он себя ведёт, когда и так всё ясно.

Они ушли.

Сергей какое-то время лежал неподвижно. Потом с ненавистью взглянул на забинтованные руки. Вскочил и нанёс резкий боксёрский удар в стену. Чуть не заорал от боли.

– Ну, нет, – стиснув зубы, прошептал он. – Это мои пирожки.

Тридцать третью годовщину своей свадьбы Сергей Иванович и Надежда Петровна решили праздновать скромно, в семейном кругу. Дочка пришла с зятем и двумя внуками, да сын с беременной женой. Вот и все гости. Не успели выпить шампанского, в дверь позвонили.

– Димка! Вот уж кого не ждал… Ты откуда? Тебя и в городе лет пятнадцать уже не было! Ты ведь у нас известный художник!

– Ну, как я мог пропустить такое событие? А это вам, ребята, – начал разворачивать свёрток бывший однокурсник.

На картине была изображена отвесная стена, изрезанная кулуарами. А на вершине – два силуэта. Мужчина и женщина.

– Малый Зуб, что ли? – узнал Сергей.

– Он самый. Эту картину в тот самый Новый год писать начал. Помнишь, денег у тебя взаймы просил? Хотел Наде нарисованные горы подарить, но… опоздал. Вы тогда уехали уже. Серёга подарил настоящие… Недавно перебирал старые холсты, нашёл, дописал на вершине вас – вдвоём, вот…

– Надо же! Садись к столу, Димка! Сам-то ты как? Женат?

– Нет, не встретил такую, как Надя… Ладно, что обо мне. За вас, ребята! За вашу любовь! – поднял Димка бокал.

2011 год

В конце восьмидесятых Анатолий, студент геофака, подрабатывал инструктором на турбазе – водил группы туристов по Поднебесным Зубьям. Группы случались разные, в зависимости от их подготовки выбирался маршрут. Анатолий, сочетая приятное с полезным, исходил за лето все тропки в любимых горах, да ещё и зарплату получал.

– Завтра выходишь, группу тебе подобрала в этот раз нормальную. Думаю, проблем никаких не будет, – бодрым голосом сказала Анна Петровна, старший инструктор.

– Семейные? – спросил Анатолий, помня, как намаялся прошлый раз с шустрыми детишками, пока их родители «культурно отдыхали».

– Нет! Сам увидишь! Вон твои орлы, иди, знакомься!

«Орлы» – восемнадцать крепких мужиков в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти, шахтёры, приехавшие на базу по профсоюзной путёвке. Мужики преданно смотрели на Анатолия, что называется, ели глазами, всем видом показывая полную готовность к активному отдыху. Что-то в одинаковых взглядах столь разных людей показалось знакомым. Так же старательно глядел на мачеху отец в день зарплаты, изо всех сил стараясь выглядеть трезвым. Насчёт отсутствия проблем с этой группой зашевелились сомнения.

«Ладно, – подумал Анатолий, – где наша не пропадала! Не из таких ещё – туристов делали! Восемь дней – не восемь лет».

Распределил обязанности, назначил завхоза, получил вместе с ним продукты и снаряжение.

Два часа езды до Лужбы шахтёры опохмелялись. Анатолий не препятствовал: всё меньше бутылок останется тащить с собой наверх. Оставалось лишь пассивно наблюдать, делая вид, что сохраняешь контроль над ситуацией. Мужики вели себя прилично, к другим пассажирам не привязывались. Хоть за это спасибо.

Вышли из электрички с чувством лёгкости и свободы. Такую окрылённость могут испытать люди, которые враз решились оставить дома сварливых жён с надоевшими тёщами и непослушными отпрысками, чтобы отправиться в горы чисто мужской компанией.

Прошли немного по берегу и начали грузить рюкзаки в лодки, чтобы переправиться на другой берег Томи, откуда начинался запланированный маршрут. По тому, как тяжело падали рюкзаки на днище, издавая жалобное бряканье стеклотары, инструктор догадался, что осталось не так уж и мало. Шахтёры шли медленно, кряхтя под тяжестью драгоценной ноши, которую бережно опускали на землю во время частых перекуров. Встали на обед в устье ручья Алгуйского. Расстояние, которое должны были пройти за час, с трудом преодолели за три. Анатолий понял, что сегодня – группа не ходовая.

«Что ж, пойдём на компромисс – сделаем полуднёвку. Пусть ребята лишнее выпьют, съедят, а завтра налегке двинемся дальше», – решил он.

– Эх! Обстановочка! – обрадовались шахтёры, – это тебе не в забое: травка, солнышко – лепота!

Быстро разбив лагерь, сварили обед.

– Вот всё плохо, плохо, плохо, и вдруг – хорошо! Выпьем за нас, мужики! Славно, что мы решились на этот поход! – прозвучал первый тост.

Основательно закусив, шахтёры организованно разделились на две группы и уселись на бережку играть в карты на высадку. Кто проигрывал пять раз – доставал бутылку из своего рюкзака. Под водочку время катилось так же быстро, как воды сбежавшего с гор Алгуйского ручья. Шахтёры жадно вдыхали густой от ароматов разнотравья воздух, с непривычки часто кашляли, отхаркивая уголь из лёгких.

Вечером на общем совете Анатолий озвучил планы на завтра:

– Нужно взять Шорский перевал и спуститься на реку Малый Казыр, по тропе подняться до ручья Высокогорного, где стоит Большой приют. Вот там, действительно, лепота, мужики! Не то, что здесь – проходной двор!

– К-командир! – слегка заикаясь, миролюбиво сказал Валера, староста группы. – А д-давай поживём здесь! Как н-надоест – так и пойдём! Нет, ты п-пойми правильно, ребята только из забоя, солнышко увидели. К-красота! – повёл он в сторону могучей рукой.

– А т-тут идти к-куда-то! – Валера приобнял за плечи инструктора, возвышаясь над ним на целую голову.

Анатолий не стал возражать. Не завтра, так послезавтра им всё это надоест – тогда можно будет продолжить маршрут.

Наутро всё повторилось. Спиртное, завтрак и карты. К обеду водка у мужиков неожиданно кончилась, и проигравшие бегали за ней на станцию: три километра до реки, потом вплавь через Томь, так как лодки курсировали только к прибытию электричек, ещё километр до магазинчика на перроне. Итого: восемь километров в оба конца. Особо одарённые умудрились сгонять раза по четыре. Купить сразу несколько бутылок – то ли не соображали, то ли надеялись, что больше не проиграют.

Инструктор с тоской ждал, когда шахтёрам наскучит сидеть на одном месте, и они выйдут, наконец, на маршрут. Было очевидно, что мужикам всё больше и больше нравился именно такой «поход».