Марина Черницына - Понемногу о многом (сборник)

Тиха ясна ноченька, звезды в небесах
Смотрят в море синее, плещутся в волнах,
Сквозь века былинные, через дрему лет,
Льют они на землю свой прозрачный свет.

Ох, Россия-матушка, святая сторона,
Звездами на небушке твои сыновья.
Как у князя в Киеве с тех пор прошли года,
Были у Владимира любимых два дитя.

Воином искусным сын Борис прослыл,
Веру православную он горячо любил,
Писание святое часто вслух читал,
А молодой брат Глебушка тогда ему внимал.

Два брата, две березоньки росли к плечу плечо,
Любили землю русскую, друг друга горячо.
Борису князь Владимир в удел Ростов отдал,
Глебу дал он Муром, хоть тот годами мал.

А Святополк хоть старшим
средь братьев своих был,
От отца на княженье удел не получил.
Коварного и властного не любил народ,
Если б стал он править, то не счесть невзгод.

Льет свет, покоем полный, полночная звезда,
Лишь ты покой не ведала, Россия, никогда.
Роса слезой хрустальною с листа спадает вниз,
В поход на печенегов ушел святой Борис.

Но, как стрела каленая,
что в сердце больно бьет,
У реки, у Альты, настигла весть его.
Окончил в стольном граде
свой век Владимир-князь.
Ох, до чего ж не радостен был гонца рассказ.

Задумал беззаконие брат Каин-Святополк,
Один хотел он властвовать над русскою землей.
«С тобой дружина добрая,
мы все пойдем с тобой,
Тебя поставим княжить
на Киевский престол», —

Борису-князю воины твердили дружно в лад.
Но чистых светлых глаз его был спокоен взгляд.
«Не подниму руки своей на брата моего,
Как старший, пусть он будет для меня отцом.

Нет, не хочу венчать главы
кровавым я венцом,
И совесть пусть спокойно
спит пред Божеским лицом.
Довольно русской крови жаждущим степям.
Ступайте, други добрые, по своим домам».

Летела белой горлицей молитва в небеса,
Упала окровавленной к ногам она Творца.
Один молился пламенно в своем шатре Борис,
Когда лихие вороги-убийцы ворвались.

В палаты окаянного брата принесли
Бориса-князя бедного. Он чуть живой,
в крови. Нет в черном сердца брата
ни чести, ни любви,
И Святополк приспешникам
велел князя добить.

По темным по дубравушкам рыдают соловьи,
С отцом проститься в Киеве Глебушка спешит.
В пути чернее ночи настигла весть его,
Давно почил Владимир-князь,
и брат Борис убит.

Вдогонку горькой вести, как стая воронья,
Коварным братом
посланы убийцы уж спешат.
Не расправить лебедю белых два крыла,
У Смядыни-реченьки смерть его пришла.
Лежит не захоронено тело меж колод.
Земля росой туманною тихо слезы льет,
Но ангел светлоокий хранил не день, не два
Святое тело Глеба, и пошла молва

О том, как в тихом месте,
безлюдном и пустом,
Горит ночами чудный, немеркнущий огонь.
И плоть нетленну Глеба люди там нашли
И в Выжгород с любовью его отнесли.

И как при жизни были Борис и Глеб дружны,
В Выжгородском храме встретились они.
Лежат березки срублены, невинные ни в чем,
Два чистых, светлых агнеца
лежат к плечу плечо.

Безумьем был же поражен
коварный Святополк,
И окаянным на века прозвал его народ.

Помолимся, братья,
мы с верой князьям-страстотерпцам святым,
Братьям Борису и Глебу —
защитникам русской земли.
Помолимся с братской любовью,
обиды друг другу простим,
Ведь только, когда мы едины,
мы землю свою сохраним.

Обольщённый злом мир забыл любовь,
В мужах силы нет, в женах – кротости.
Вспомним добрый нрав мы былых времен,
О Петре святом со Февронией.

Как во Муроме было дело то,
Княже Петр спасал брата от беды.
А беда-то та – нечисть-лютый змей,
А беда-то та – змей-поганище.
Зарубил его острым он мечом,
Но забрызган был кровью черною.
От нечистой той крови змеевой
Занемог князь Петр, занеможился.
И покрылося тело белое,
Соколиное язвой с струпьями.
Посылал же он своих добрых слуг
В земли дальние, во Рязанские.
«Как искусны там люди врачевством.
Уж сыщите там вы мне лекаря».
Полетели же слуги добрые,
Словно стрелушки во все стороны.
Залетел один в дальнее село,
В дальнее село, село Ласково.
И вошел-то он в самый первый дом,
И увидел он чудо-чудное.
Сидит в горнице красна-девица,
Сидит в горнице и ткет полотно,
Перед ней сидит зайка серенький.
Вот спросил ее добрый молодец:
– Кто ты есть така, и хозяин где?
Отвечала же дева пришлому:
– От роду я Феврония,
А отец пошел взаймы плакати.
– Что за странные говоришь слова,
Не могу понять, что глаголишь ты?
– Что ж тут понимать, на похоронах
Плачет мой отец о покойнике.
А помрет как сам, то о нем родном
Буду я с родней горько плакати.
– Вижу разума дева ты полна,
Так нужду мою помоги решить,
Князя светлого от язв исцелить,
Одарит тебя наш пресветлый князь,
Что душе своей пожелаешь ты.
– Не хочу дары я богатые,
Я хочу, чтоб князь в жены взял меня.
Ясно солнышко – небо в светлости,
Мудрая жена – мужу к радости.
Ветер ветви гнет над дубравушкой,
возмутилися злы боярушки:
– Ты, Феврония, простолюдинка,
Не хотим, чтоб ты нами правила,
Наших знатных жен чтоб бесславила.
Все, что хочешь ты, забирай с собой
И ступай ты вон со двора долой,
Набирай с собой всякого добра,
Злато-серебра, жемчугов, сукна.
Отвечала так им Феврония,
отвечала так жена мудрая:
– Нет, не надо мне вашего добра,
И не надо мне злата-серебра,
Я оставлю вас, лишь возьму с собой
Мужа милого, князя светлого.

По Оке-реке той ладья плывет,
В ней пресветлый князь с молодой женой,
И слуга один вместе с ними плыл.