Нина Визгина - Там, где кончается асфальт. Повести и рассказы

***

Стоял безоблачный летний день, что являлось большой редкостью для Питера. Всей своей сплоченной творческой компанией мы решили съездить в Петергоф на зарисовки прославленного фонтанного каскада, который был особенно хорош в ярких лучах солнца. К вечеру небо неожиданно стало затягиваться тучами, и мы поспешили в обратную дорогу. Возвращаться решили на катере. Погода совсем испортилась, как и мое настроение. На душе стало тоскливо, очень захотелось увидеть своих родных. В последнее время я была так занята, что как-то некогда было скучать, а вот сейчас в минуту бездействия вдруг резко ощутила свое личное одиночество. К концу поездки закрапал мелкий противный дождик, разогнавший с пристани гуляющий народ. У самого причала я заметила высокого темноволосого мужчину, что-то очень знакомым показалось мне в его фигуре. Катер причалил, и мужчина стал напряженно всматриваться в проходящих людей – явно кого-то встречал. Вот он сделал несколько шагов вперед, и мне показалось, что это Павел. Ну, конечно. Кто ж еще способен маяться в такую погоду на холодном ветру. Сердце так радостно забилось, что пришлось даже прижать руки к груди, чтобы немного успокоиться. А я грустила, что одинока – вот же моя постоянная палочка-выручалочка. Он вернулся, и я кинулась ему навстречу. Встречающий мужчина тоже заметил меня, но продолжал оставаться на месте, кутаясь в теплый шарф и глубоко засунув руки в карманы брюк. Тогда поспешила я, улыбаясь и уже расставляя руки, чтобы обнять его. И вдруг наткнулась на холодный взгляд таких знакомых и в то же время таких чужих глаз. Андрей? Не сразу поверила своим глазам. На причале действительно стоял Андрей, и я не сомневалась, что он, ждал именно меня. Но почему? Зачем? Кожей чувствуя, какой ненавистью обволакивал меня молодой человек из нашего общего прошлого, я поняла – что-то случилось, что-то очень страшное и непоправимое – иначе этот мужчина никогда бы сам не приехал ко мне.

Видимо, вопрос о том, что случилось, я задала уже вслух, когда подошла к Андрею, так как он тут же кивнул головой в знак согласия. Даже не поздоровавшись, он процедил сквозь зубы, что я сейчас же должна поехать с ним в Москву, машина ждет, и он все расскажет по дороге. Все было так неожиданно и страшно, и я так давно не виделась с Андреем, что как обычно от испуга, не могла произнести ни слова. Я очень боялась, что начну опять задыхаться и только осознание того, что рядом нет моего Павлика с его волшебными ладонями, а этот чужой холодный мужчина не сможет мне помочь, удержало меня в норме.

По дороге Андрей рассказал, что Павел после службы остался работать в технических спецвойсках, и даже семья не знала, что он оказался в Северной Африке. Я так и не поняла, что делали наши военные специалисты в этой чертовой Африке, кто там с кем воевал, но Павел получил ранение в руку. И вроде бы ничего страшного, но это все-таки Африка, и жуткий климат, и страшная антисанитария. Короче, когда он попал в наш госпиталь, уже начался такой воспалительный процесс, что спасти его могла только частичная ампутация руки. И в настоящее время младший брат находился в Москве, и лучшие врачи не видели другого выхода, а он ни в какую не соглашался и, боясь, что это сделают, когда он заснет, Павел не спал нормально уже несколько суток и постоянно требовал, чтобы привезли к нему меня. И пока я не приеду, он ни на что не согласится, и спать не будет. Именно поэтому Андрей и приехал за мной. Он с трудом разыскал меня и сейчас у нас совсем мало времени. Павел тратил последние силы, борясь со сном, а ему предстояла сложная операция. Последними словами Андрея была странная фраза о том, что сейчас, когда мы стали взрослыми и самостоятельными людьми, нам необходимо забыть взаимные претензии и постараться помочь брату, ведь мы его все очень любим.

Я разглядывала сидящего рядом мужчину и думала, неужели это тот самый принц, о котором когда-то мечтала в наивной юности. Чуть сутулый усталый человек, на руке обручальное кольцо, чужой глухой голос. Да, Андрей прав, мы стали взрослыми. Осталось только сожаление о несбывшейся мечте, и в сердце пусто, и пустота эта давила теперь своей тяжестью так, что было больно дышать. Андрей завез меня домой и сразу же уехал, даже не дождавшись отца. Я знала, что он давно нормально общается с моей мамой, но, видимо, на меня это по-прежнему не распространялось. Мне и в голову не приходило, что он просто ревновал ко мне младшего брата. После его ухода я почувствовала непомерное облегчение, и поняла, что, наконец, освободилась от него полностью и навсегда.

В госпиталь я поехала вместе с родителями. По дороге мама умоляла меня повлиять на Павла, чтобы он успокоился перед операцией, а отчим все время молчал, глядя на меня глазами измученного человека. Мы вместе вошли в палату. У меня возникло ощущение, что мы попали в холодильник – таким белым и холодным все вокруг показалось. Горло стиснул спазм страха, и я начала задыхаться. В палате находилась только одна койка у окна, и оттуда огромные глаза на исхудавшем смуглом лице неотрывно смотрели на меня с такой любовью и таким облегчением, что, как в детстве, все страхи сразу покинули меня. С больничной подушки внимательно смотрел на нас взрослый сильный мужчина. Что-то было мне совсем незнакомым в этом исхудавшем покрытом непривычным загаром человеке. И все-таки это был мой Павлик.

Я внезапно поняла, что просто он впервые смотрит на меня так открыто, не скрывая свою любовь, не пряча ее за ширму братского участия, которую я сама и установила когда-то. Боже мой, какой же дурой я была! Столько лет мечтала о каком-то принце, а он всегда был рядом со мной, постоянно подставлял свое плечо под все мои невзгоды, а я все жила своими фантазиями о необыкновенной любви. И еще не подойдя к Павлу, еще до того как он ухватил мою руку, я поняла, что люблю его, люблю этого мужчину, и любила всегда, потому что только с любимым человеком бывает так хорошо и тепло, как всегда мне было рядом с ним. Просто я была наивной маленькой девочкой, а он был очень близко, и я его не разглядела.

Глаза Павла лихорадочно блестели и были красны от бессонницы. Он обхватил мои ладони здоровой рукой и счастливо засмеялся, повторяя, что наконец-то я пришла и сейчас все будет хорошо. Он знает, что я ни за что не отдам его на растерзание хирургам, и он наконец-то сможет спокойно отдохнуть. Он верит мне и только мне и просит только об одном, чтобы я посидела рядом пока он немного поспит. А то у него совсем не осталось сил, а когда он поспит, то снова станет сильным и обязательно справится со своей болячкой, потому что сейчас я снова с ним, его сестричка, его любимая сестричка, и я ему обязательно помогу, и он выздоровеет. Непроизвольно для себя я отметила, как он споткнулся на слове «любимая» и как неохотно добавил к нему упоминание о сестричке.