Кайркелды Руспаев - Горький аромат фиалок. Роман. Том первый

– Не говори так! Но подумай сама – что я могу? Не хочешь же ты, чтобы я лег костьми на той дороге!

– Кто говорит о костях?! Работай нормально, как все. И держи свой язык за зубами.

– Я работал не хуже других. Только потребовал, чтобы давали обедать вовремя.

– Нет! Ты неисправим! – Майра всплеснула руками, – Ты думаешь иногда, что говоришь? «Потребовал!» Кто ты такой, чтобы что-то требовать? Кто ты такой, скажи мне пожалуйста?

Бекхан молчал. Зайра произнесла недовольно:

– Мам! Можно хотя бы раз посидеть спокойно перед сном?

– Чего ты мне говоришь? – накинулась на нее Майра, – Ты отцу скажи! Я-то работаю нормально, хотя и мне не сладко, хотя и мне хочется послать хозяина куда-нибудь подальше, хотя и со мной обращаются, как со служанкой. Но я терплю! Терплю и жару, и духоту, и это треклятое тесто, – нет уже рук месить его! Терплю мат, которым нас обкладывает хозяин за малейшую промашку. А почему? Потому что вы хотите есть хлеб каждый день! Так почему и ему не потерпеть?

– Как он смеет материть тебя? Завтра же пойду и разбе…

Бекхан не договорил – Майра взвизгнула так, что все вздрогнули.

– Не смей! Слышишь?! Не смей даже приближаться к пекарне! – голос Майры звенел на таких запредельных нотах, что Зайра заткнула уши.

– Не смей! – продолжала Майра, – Если и я потеряю работу, то нам останется только лечь и помереть!

На Майру неприятно было смотреть – глаза налились кровью, лицо побагровело и пошло пятнами. Бекхан боялся, как бы с ней не случился удар и поспешил успокоить жену.

– Ну, ты сгущаешь краски, – неуверенно сказал он, – Никто пока не умирает. Я найду работу – Заманжол обещал похлопотать, чтобы меня взяли в их котельную. Так что не надо устраивать трагедию.

– По-твоему, это не трагедия? – говоря это, Майра обвела вокруг пальцем и остановила его на дочери, – Посмотри, во что одета Зайра. Почему она торчит на базаре, когда ее сверстницы учатся в университетах? Да что там университет! Даже колледж нам не по карману!

– Пусть пеняет на себя! – сердито бросил Бекхан, – Если бы у нее были прочные знания, то училась бы по «гранту». С ее уровнем знаний нечего делать даже в колледже, не то, что в университете.

Зайра вспыхнула.

– Значит, у моих одноклассников было больше знаний, чем у меня? – произнесла она, едва не плача, – Да они все тупые! «Грант» Сание купил ее отец. Да, она сама так сказала! И я ей верю, ведь она постоянно списывала у меня. А другие? Все, кто со мной поступал, учатся, а ведь они набрали баллов меньше, чем я. Просто их родители могут оплатить учебу, а вы нет! Сейчас неважно, как учишься, лишь бы платил. Всем это известно, и только ты, как инопланетянин, ничего не знаешь.

В запальчивости Зайра не заметила, как сказала отцу «ты».

– Да все он знает! – Майра махнула рукой, – Просто не хочет признать, что всё вокруг живет не по его правилам, и что он не может изменить людей, а только упрямится впустую. А кому от этого плохо? Ему самому! Ну и нам вместе с ним.

– При чем тут это? – Бекхан поморщился, – Я отстаиваю свое человеческое достоинство. Я – человек, свободный человек, черт побери!

– К чему такие громкие слова? – язвительно заметила Майра, – Нет свободных людей, есть свободные деньги, которые и позволяют человеку стать независимым. А раз нет денег, то и нечего рыпаться, вспоминать о своем человеческом достоинстве. Ты не умеешь жить, не умеешь ладить с людьми, с нужными людьми, только умеешь горло драть. А ведь только с их помощью можно обрести прочное положение и обеспечить семью. Если бы в свое время ты не конфликтовал с начальством, не вылетел бы из партии и может быть, не сидел сейчас в этой луже!

– Вспомнила тоже! Партия! Где она сейчас? Между прочим, и партия сохранилась бы, и Союз не развалился, если б тогда прислушались к таким, как я, а не гнали в шею. Да что теперь вспоминать об этом!

– Партии нет, а номенклатура осталась, и теперь благоденствует во всех банках и акиматах. А такие, как ты, как были дураками – неудачниками, так и остались!

Бекхан изменился в лице.

– Та-ак. Значит, я – неудачник?

– А то кто же? – презрительно поджав губы, ответила Майра вопросом, – Только и умеешь бить себя в грудь, а неумение жить прикрываешь своими сраными принципами, которые никому не нужны и по которым уже никто не живет. Кроме тебя и твоих неудачников-друзей.

– Не трожь моих друзей! – Бекхан сверкнул глазами, – Они ничего плохого тебе не сделали.

– Нет, сделали! Они внушают тебе мысли, которые вредят нам – мне, вот им. Может быть, ты бы и взялся за ум, если бы не они. Все хорохоритесь и выпендриваетесь друг перед другом, пыжась доказать, что вы не такие, как все, не замечая, что люди просто смеются над вами.

Слова жены задели за живое.

– Смеются? А зря! – Бекхан принялся защищать себя и друзей, – Потому что без таких, как Владимир и Заманжол, мир давно потонул бы в дерьме. Будь хотя бы половина людей такими, как они, давно жили бы при коммунизме, а не барахтались в этой трясине. А ведь оказались в нем по милости твоих «удачников». И в чем их удачливость? В том, что они не стесняются урвать побольше; в том, что они просто хапуги и воры! И им наплевать на вонь, что стоит кругом – они не замечают ничего, потому что сами давно провоняли насквозь! Я лучше сдохну с голода, чем соглашусь стать одним из них!

– Ну и подыхай! А мы хотим жить. И мы сможем прожить без тебя, – бросила Майра в разгоряченное лицо мужа. Бекхан словно наткнулся на невидимую преграду на всем лету. Он замолчал.

– Та-ак, – протянул он затем, – Ты гонишь меня, да? Значит, я больше не нужен? Попользовалась и выбросила?

– Да! Именно так! Попользовалась и выбросила! Потому что ты, вместо того, чтобы обеспечивать семью, занимаешься пустыми разговорами. Настоящие мужчины молча делают деньги, не ломая голову над тем, чем они пахнут. Их семьи живут в достатке, если не в роскоши, их жены путешествуют по всему миру, а дети учатся в престижных вузах. А тут не знаешь, из чего приготовить обед… – голос Майры дрогнул. Глаза ее наполнились слезами; две слезинки выкатились одна за другой и пробороздили щеки.

Бекхана вдруг пронзила острая жалость. Всегда так – у Майры внезапные приступы слабости. Он забыл, что минуту назад почти ненавидел ее за безжалостные слова. Он попытался утешить, проведя рукой по ее начавшим седеть волосам.

– Ну, перестань, что ты, в самом деле, – сказал он, – Все еще наладится, потерпи…

Майра резко отмахнулась.

– Нет, хватит! – выкрикнула она, – Лопнуло мое терпение! Все! Хочешь валять дурака – валяй! Но без нас – мы сыты по горло твоими обещаниями. Либо ты возьмешься за какое-нибудь дело, либо я подам на развод. Уж буду знать, что не на кого надеяться, кроме себя самой. И нервы будут на месте…