Кайркелды Руспаев - Сердце отца. Повесть

Абай решил, что пришло время остановить пришельца.

– Стой! Руки за голову! – скомандовал он нарочито деловым тоном, чтобы не выдать предельное напряжение и тревогу.

Нарушитель остановился и взглянул по направлению голоса. Абай повторил приказ по-казахски – пришелец повиновался.

– Не стреляй, – сказал спокойно он.

Абай вышел из своего укрытия и, держа чужака под прицелом, приблизился к нарушителю. Самый обыкновенный молодой мужчина, в немного потрепанном спортивном костюме и тюбетейке, коих сотни в прилегающих аулах и поселках; лишь что-то неуловимо враждебное проглядывает во взгляде, да и во всем облике. Абай заметил на его плече объемистую спортивную сумку и приказал сбросить и отступить – нарушитель повиновался. Продолжая держать нарушителя на мушке, Абай наклонился и расстегнул молнию на сумке – какие-то тряпки, полбуханки хлеба, да пластиковая бутылка с чем-то белым – возможно айран или молоко.

«Где же ты спрятал свой автомат? – мысленно вопрошал Абай, – И с какой целью ты тут? Ну да ладно, разберутся, где надо. Наше дело задержать.»

– Братишка, дай закурить, – как ни в чем ни бывало, попросил чужак и, получив отказ, продолжал, – Можно взять сумку?

И опустив руки, сделал движение в сторону Абая.

– Стоять! – рявкнул тот, отчего нарушитель сделал удивленное лицо.

– Ты что?! – сказал он, – Отдай сумку. И, пожалуйста, опусти автомат – не то ненароком выстрелит. Да не смотри так – я не враг. Я такой же казах, как ты. Зовут меня Кадар.

– Что ж тогда воюешь со своими, Кадар, если казах? – сказал Абай, вешая сумку на плечо. Автомат был опущен, но Абай по-прежнему держал его за рукоять и мог в любую секунду поднять и открыть огонь в упор.

– А я не воюю, – отвечал Кадар, – Я пришел с миром.

– С миром? А кто утром обстрелял нас?

Мужчина изобразил удивление, но он был плохим актером.

– Ты, видно, принимаешь меня за другого, – сказал он, притворно улыбаясь, – Из чего же мне стрелять, у меня нет никакого оружия. Да, я нарушил границу – виноват. Но, посуди сам, как было мне иначе попасть на родину?

– А как ты оказался за кордоном? – Абай вел беседу, дожидаясь напарника. И почему бы не поговорить с человеком? Напряжение полдневной гонки преследования требовало разрядки.

– Попал в плен в Афгане, – хмуро проговорил Кадар, – А правительство ваше… наше, – тут же поправился он, – правительство и не подумало вызволять нас. О нас забыли.

В глазах нарушителя мелькнул мстительный огонек.

– Значит, ты пришел, чтобы мстить? Но сегодняшнее правительство не ответственно за афганскую войну. Тогда командовала Москва.

– Знаю. И хочу не мстить, а добиться того, чтобы казахи больше никому не подчинялись, кроме Аллаха, чтили пророка Мухаммада и жили по шариату. А пока вы пляшете под дудку американцев и русских. Слушай, отпусти меня, не препятствуй правому делу, угодному Аллаху.

– Почему ты присвоил себе говорить от имени Аллаха? Я тоже мусульманин, но ни к кому не лезу с оружием в руках. Ты же стрелял в меня!

– Где у меня оружие? – разведя руки, Кадар оглядел себя, – Оружие пока что у тебя. Это ты угрожаешь им, а не я.

– Я защищаю нашу границу и вправе уничтожить всякого, кто вломится, даже если он и прикрывается словами о Аллахе.

Кадар рассердился. Он отбросил маску добродушия и заговорил презрительно:

– Что ты понимаешь, сопляк! Тараторишь слова, заученные на политзанятиях. Ты не мусульманин, нет! Ты кафир! Ты, наверное, даже не обрезан!

– Почему же? Все в порядке…

Абай понял, что затеял ненужный разговор, и решил прекратить. Но нарушитель был другого мнения. Он продолжал дискуссию, незаметно, шажок за шажком, приближаясь к пограничнику.

– Но это ничего не значит. Говорят, евреев тоже обрезают. А вот ответь, – ты совершаешь пятикратный намаз? Соблюдаешь уразу? Посещаешь мечеть? Хотя бы раз в неделю, в пятницу? Да у вас и мечетей нет! Ты не знаешь ни одного аята из Корана! Какой ты после этого мусульманин?

Презрительный взгляд пришельца прожигал Абая, и он невольно оправдывался, забыв, что решил прекратить разговор.

– Я верю в Аллаха. Но – по-своему…

– Не смеши меня! Аллах через пророка нашего Мухаммада, да благословит его Аллах и приветствует, дал точные предписания насчет веры, он не давал права каждому верить, как ему заблагорассудится. Вы все живете в неверии. Но мы исправим положение, мы научим народ истинной вере.

Абай заметил маневры нарушителя, который уже оказался на расстоянии прыжка.

– Стой! – воскликнул он, подняв ствол автомата, – Стой, если дорога жизнь! Не заговаривай зубы. Нам не нужна твоя вера. И вообще, хватит агитировать! Руки за голову и марш на заставу! Там и поговоришь, с кем следует.

Кадар нехотя вернул руки на затылок и только собрался повернуться, как послышался стрекот винтов вертолета, быстро превратившийся в рокот. Оба замерли, подняв лица к небу. Вертолет снизился, и Абай отвлекся, махая вертолетчикам, показывая, куда лучше приземлить машину. Кадар достал финку и нажатием потайной кнопки выбросив клинок, свободной рукой схватил ствол автомата. Абай недоуменно взглянул на него, и в этот момент Кадар вонзил нож, процедив:

– Умри кафр! Аллах Акбар!

Кадар попытался вырвать автомат, но руки Абая свело в мертвой хватке. Некоторое время оба стояли, глядя в глаза друг друга, но, заметив, что из снизившегося вертолета десантируются пограничники, Кадар с силой оттолкнул Абая и побежал прочь. Абай упал, прижимая к себе автомат. Он лежал с широко открытыми глазами. Он видел, как пулеметным огнем из вертолета был отрезан путь нарушителю, и как пограничники схватили Кадара, после чего глаза закатились, и все накрыло непроницаемой тьмой.

Тьма рассеялась. Сабыр, отец Абая, проснулся из-за острой боли в сердце – словно полоснули ножом! Он сел на кровати, растирая грудь, и невольно застонал. Внезапная боль утихла и быстро прошла, лишь осталось ощущение тупо беспокоящей занозы. Сабыр встал, быстро застелил постель, и наскоро помывшись под рукомойником – сосулькой, вышел во двор. По пути к загону со скотом его окликнул сосед – Рахат.

– Ассаляму аляйкум, Сабеке! – поприветствовал он.

– Уа аляйкум ассалям, – отвечал Сабыр.

– Опять самому придется доить? – этот почти ежедневный вопрос соседа всегда так действует на нервы.

– А что, хочешь сегодня подоить за меня? – в тон ему ответил Сабыр.

– Да нет! Не мужское это дело, – с плохо скрываемым презрением заметил сосед. А затем добавил с фальшивой заботой в голосе:

– Жениться вам надо, Сабеке.

– Куда мне, поздно, – махнул рукой Сабыр, с намерением прекратить этот неприятный разговор. Но от Рахата так просто не отделаться.

– Не поздно, – продолжал он, облокачиваясь на верхнюю жердь ограды, – Вы еще крепкий. Вон сколько скота держите. Хоть какая разведенка пойдет за вас. Здоровья вам не занимать, так что легко справитесь с любой молодухой.