Юрий Кулагин - Сны Гаутамы

И еще, изменилось самое главное. Теперь Константин уже не мог себе позволить легкомысленности в финансовых вопросах. Нужно было очень плотно и всерьез задуматься над тем как жить дальше. Теперь появилась необходимость обеспечивать семью и не просто в какой-то отрезок времени, а надолго и всерьез, в очень продолжительной перспективе. Константин много думал об этом и сначала даже было странно насколько мало значения он придавал финансовому вопросу до рождения маленькой Светы. Постепенно серьезность этой задачи вытеснила любые посторонние и абстрактные размышления, не имеющие никакого отношения к делу.

В первое время, Константин очень полагался на то что он сможет продавать свои картины и этих средств будет достаточно. Но как выяснилось его творчество не вызывало особо интереса у тех людей к которым он обращался с предложением монетизировать его творческий потенциал, воплощенный на холсте. Он вспомнил что во время учебы встречал человека, который был знакомым преподавателя по изобразительному искусству, который как раз интересовался работами начинающих художников. Он разыскал его, показал свои работы, но привлечь его внимание к своему творчеству ему так и не удалось. Не будучи склонным к самообману, он понимал, что дело совсем не в людях, к которым он обращался, а в картинах, которые он им предлагал. Он попытался подойти к вопросу с другой стороны и реализовать свои способности художника в банальном ремесле. На первый взгляд казалось, что нет ничего сложного в изображении незамысловатых пейзажей, заснеженных елей в зимнем лесу, зеленых холмов и осенних деревьев покрытых яркой желтой и красной листвой стоящих на берегу живописной реки, ну и конечно же различных котят с клубками для вязания, щенков в корзинках и лошадей с умными человеческими глазами. Но потратив достаточно времени на различных вернисажах пытаясь продать все это мелкобуржуазное великолепие, он понял, что путь, который он решил освоить, так же не ведет к коммерческому успеху и финансовому благополучию. Константин недоумевал отчего даже с таким казалось несложным делом у него совсем ничего не выходит. Его «работы» не выдерживали совсем никакой конкуренции с собратьями по цеху, которым удавалось продавать хоть что-то. Однажды стоя на холодном осеннем ветру в парке на вернисаже и греясь о горячий пластиковый стаканчик с чаем он разговорился с седовласым бородатым мужичком, расположившим свой развал с картинами по соседству. Его звали Николаем Борисовичем. Он только что продал один из экземпляров своих работ одинокой пожилой женщине, пересчитал полученные деньги. Убрав их в карман, он улыбнулся и подмигнул Константину.

– Не понимаю, как вам это удается… – обратился к нему уже здорово замерзший на холодному ветру, не в силах больше бороться со своим отчаянием Константин.

Николай Борисович сделался серьезным и неспешно подошел к нему. После чего осмотрел картины, представленные молодым художником на продажу, так будто увидел их в первый раз. Потом повернулся к автору и сказал:

– Понимаешь… у тебя везде одно и тоже.

– В смысле? Ну… а у вас? По-моему, у меня все тоже что и вас.

Старикан крякнул то ли от удивления, то ли от возмущения, замотал головой из стороны в сторону словно не желая принимать такое поверхностное обобщение, после чего вздохнул и с грустью глядя Константину в глаза сказал:

– Нет.

– Не понимаю… может объясните?

Николай Борисович снова вздохнул и ненадолго погрузился в свои мысли. После чего глядя куда-то вверх, в хмурое осеннее небо начал объяснять.

– Молодой ты еще… у тебя на всех картинах одно изображено. Надпись: «Хочу денег». И подпись: «талантливых художник, снизошедший до вас». И люди это видят. Оно им зачем надо? Вот и не покупают.

Константин отошел чуть поодаль и осмотрел сначала свой ассортимент, потом то что было выставлено у Николая Борисовича. Складывалось впечатление, что если их поставить вместе, то вообще будет не понятно где чье. Выдумывает похоже старик… хотя, вот количество продаж упрямо намекало на что-то что ускользало от внимания Константина.

– Не понимаю… ну хорошо. Пусть так. а у вас тогда что изображено?

Старик посмотрел на него, странным взглядом. Константину показалось что в нем было сочувствие и понимание проблемы Константина. Потом он снова поднял голову, словно это невнятного грязного цвета как нестираная простыня небо было единственным собеседником с кем он мог бы поделиться своими мыслями вслух и сказал:

– Я тоже денег хочу. Но на холст это не пускаю. Оставляю у себя в голове. Но когда рисую, думаю об этом. И тогда получается, что изображаю я свою тоску о том, что нет у меня денег и не будет. И вообще, скорее всего уже ничего больше не будет. Только тихая радость и светлая грусть от того что, есть хотя бы это. Так же, как и у моих покупателей.

Константин не очень понял, о чем говорил старик, но ясно стало что он точно не своим делом занимается. Нужно было думать дальше. Дочка росла и так же росли потребности на содержание семьи, собственно, как и долги. С ночными подработками грузчиком стало как-то совсем плохо. Работы и денег становилось все меньше и меньше и наконец вышло так, что рассматривать этот вариант как средство заработка уже стало бессмысленно. Константин в отчаянии перебирал возможные варианты для заработка средств, но выяснилось, что таких как он вокруг очень много и в рамках жесткой конкуренции, набор его профессиональных навыков совершенно определенно не дает ему никаких преимуществ на рынке труда. Скорее даже наоборот. Он все же попытался устроиться красить заборы и различного рода хозяйственные постройки, случайно познакомившись через знакомых с одним мужиком, который набирал рабочих для таких работ. Но и здесь ничего не вышло. Через неделю ему сказали, что есть люди, которые сделают все тоже самое не хуже куда быстрее и за меньшие деньги.

Наконец отчаяние привело Константина в лоно розничной мелкооптовой торговли на вещевой рынок. Он почти не осознал момента, как и когда оказался втиснутым в небольшое пространство между развешанным по стенам ассортиментом различной одежды и сложенным стопками, а порою и просто сваленным в кучу разнообразием другого товара. Он просто старался не думать об этом. Было понятно, что стоит хоть немного задуматься о том, что с ним происходит, как тут же в сознание потянутся другие, еще куда более безрадостные мысли бесконечные и тяжелые как товарный состав, грохочущий грубым железом в темноте брянской глуши. От бездны отчаяния его спасала повседневная рутина, лишающая остроты мыслей и чувств. Тягучая, повторяющаяся изо дня в день невыразительная и ничем не примечательная реальность казалось, сглаживала все углы, постепенно стирая из памяти воспоминания об амбициях и вселенского масштаба планах на жизнь, словно редактируя, очищая от шелухи наносного и надуманного человеческую суть, которая какое-то время прикрывалась гордым и высоким словом «человек», но теперь, проиграв в борьбе за выживание, сузилась и оказалась втиснутой в пространство торгового ларька. В какой-то момент даже начало казаться что так и должно быть, что это и есть подлинное предназначение Константина, а все остальное было просто сон и фантазии. Трудно было сказать было ли от этих мыслей легче, или наоборот, но скорее всего от них было никак. Так же, как и от всего остального. Все было просто потому что оно было и думать здесь не о чем.

Читать дальше