Светлана Рассказова - Акварели любви. (в рассказах)

Какой большой и красивый букет! Я закрыла глаза… И сразу вспомнила… Когда-то… Давным-давно…

…В первый свой отпуск мне предложили путёвку в пансионат. Он представлял собой несколько старых корпусов ещё с довоенного прошлого. Рядом текла Волга, росли сосны, бабки торговали белым наливом, среди отдыхающих мелькала молодёжь. И было ощущение свободы, лёгкости и чего-то неизведанного. Наверное, любви!

Я быстро нашла себе подружек. Девушки из медучилища отдыхали здесь целой группой. Через пару дней заметила их сокурсника – невысокого худенького будущего фельдшера. Поймала ищущий взгляд его серо – зелёных глаз, но сама не подходила – выжидала. Сумели разговориться только, когда состоялась экскурсия на большом белом теплоходе. А после расставались только на ночь, отправляясь спать по своим многоместным комнатам. Любовь любовью, но я понимала, что это просто отпуск, да и паренёк выглядел слишком молоденьким. Так и не сказал тогда, сколько ему лет…

Днём загорали, купались и, сидя на берегу, я читала другу Есенина, а он напевал мне «Синий иней». По вечерам танцевали на площадке пансионата, потом целовались в сквере на каждой лавочке, и поцелуи походили на затяжной полёт в бесконечной ночи.

Поздними вечерами, наблюдая за кустами и высокой травой, мы хихикали, понимая, что те шевелились не от ветра. Оттуда раздавался смех и шёпот. Сквер жил своей ночной жизнью, народ отдыхал и телом, и душой. По молодости казалось, что таким старым дядькам и тёткам уже стыдно шарахаться по кустам: они-то там явно не только целовались. Наступало утро, и у всех вчерашних любовников сияла блажь на лицах!

Двенадцать дней буквально промелькнули. Становилось тоскливо, расставаться не хотелось. Определённости в отношениях быть не могло. Ему ещё нужно было взрослеть и учиться. Всё понимала, и делалось ещё тяжелее. Сплошная безнадёга, как будто теряла навсегда. Договорились пока писать друг другу.

И начался почтовый роман… Его письма мне не нравились. Огромное количество восклицательных знаков после каждого «люблю», совершенно безграмотные, полудетские «типа стихи» были полной противоположностью субъекту. Вроде приятный, неглупый парнишка, а выражается так примитивно – «по—деревенски». Эта ущербность умаляла приятеля. Я не знала тогда, что таланты у людей разные, что прекрасный хирург может делать кучу ошибок в написании эпикриза. Потом привыкла к такой орфографии, простила ему этот маленький недостаток и просто радовалась каждому посланию.

Он явился неожиданно через два года ранней весной. Оказывается, призывался на военную службу сразу после праздника 9 Мая и догадался приехать проститься. Немного погуляли по парку. Снег почти стаял, кое-где пробивалась травка. Душа моя тихо страдала от неизвестности. Я не обещала ждать, это как бы подразумевалось само собой. Мы простились, и он уехал.

А в канун праздника Победы, неожиданно для себя, села на электричку и рванула к нему. Дверь открыли двое: он и его мама.

– Моя Леся приехала, – были его слова. (Почти «Ирония судьбы» в зачаточном варианте).

Его родители оказались простыми и приятными людьми. Вечер прошёл в тихих разговорах, по—домашнему. Домой меня не отпустили, и я спала в самой большой комнате одна на перинах… Как принцесса на горошине!

Утром, проснувшись, увидела своего любимого, сидящего у меня в ногах. Сказал, что давно ждёт моего пробуждения…

Нечаянно услышала его разговор с матерью. Видимо, родительница прошлась насчёт возраста возлюбленной своего сына. Он ответил, что жена Маркса была на четыре года старше супруга. Пришлось сделать вид, что ничего не произошло, но в голове отложилось: для мамочки очень важно, чтобы сноха была моложе сыночка.

После завтрака родительница друга послала сына за какими-то припасами на дачу. Там опять целовались, он нежно гладил мои коленки. Видела, что парню хочется большего, но к большему готова не была…

Потом он посадил меня в такси, и мы расстались. Какое—то время продолжали переписываться. И всё! Больше я своего Семёна не видела – так звали мою первую любовь…

В то же лето поехала по комсомольской путёвке в пионерлагерь работать вожатой и там встретила будущего мужа. Умный, серьёзный, обаятельный и на два года старше! Как такого не полюбить? И полюбила, и вышла замуж, родила и вырастила сына…

…Да! Всё так и было. А сирень? Просто ассоциация. С ней вместе то первое, почти забытое, опять явилось в мою жизнь. Именно с ней… Тогда был май, цвела сирень! И мне исполнилось…

…Помню, как вышла из парикмахерской с новой стрижкой… Опять молодая и красивая! Кроме шуток! Я же смотрелась во все витрины, видела в них своё отражение и сама себе очень нравилась. Эта перемена имиджа поднимала настроение и немного возбуждала. Казалось, что все вокруг заметили модную причёску, ловила приятные взгляды прохожих, как счастливая пионерка, в только что повязанном галстуке.

А исполнилось сорок… Но возраста не чувствовала, была по-прежнему стройная, подвижная, да и выражение лица досталось не шибко углублённое умом и не замученное судьбой. Немного с юмором о себе – честнее будет…

Так вот! Шла и смотрелась… Рядом просигналила легковушка. Неужели мне? Из открытого окна старых «Жигулей», что-то выкрикивал мужичок и махал ручонками, как бы зазывая. Смешно и приятно! Стоило сделать причёску и тут же обратили внимание. Улыбнулась, но этот эпизод навеял в душе чувство лёгкой тревоги и недопонимания произошедшего. Не в первый раз бибикают! Даже из милицейских УАЗиков порой «приветы» передавались. Этим-то чего надо? Такое внимание близко к сердцу не принимала – дурачатся ребята! Да и не девочка уже, а вполне себе дама, имеющая семью.

Вся из себя гордая подошла к своему дому. Из почтового ящика вынула записку: какого—то Мишку просили принести гитару. Обращались явно не по адресу, но меня поразил почерк, который хорошо помнила! Эти округлые, легко читаемые буквы вызвали лёгкий шок! Догадалась, что послание нужно отдать в соседний дом, в точно такой же подъезд. И действительно, Мишка с гитарой проживал именно там. Когда же узнала фамилию автора записки и, что работает рядом в медвытрезвителе, поняла обо всех сигналах и выкриках из милицейских машин. Фамилия была из прошлого. Вот судьба! Исподтишка, но всё-таки свела…

И через столько лет – многозначительные бибиканья… Как намёк? На что? «Непонятки» раздражали, а потому напрашивались вопросы…

Теперь—то Сёма взрослый мужчина! Неужели нельзя подойти и по—человечески поздороваться? Ведёт себя как деревенский малолетний ухарь. Какие—то сигнальчики, выкрики! Совсем деградировал в своём вытрезвителе? А может я его совершенно не знала, виделись-то совсем ничего. Не смог устроить свою личную жизнь, потому прилюдно мстит? Мстит, что не дождалась? Или есть семья и всё хорошо… Значит, просто издевается?