Глеб Бенисович - Rebis

К нему подошла компания молодых людей. Они говорили на своем, столь чуждом и непонятном ему языке. Для него это было больше похоже на шум, чем на членораздельную речь.

«Какая необычная речь! Переливы звуков!» Он вновь обратился к компании. Потом перевел взгляд на любовную парочку, которая только что подошла к нему, оживленно беседуя. Они громко смеялись, и когда девушка хохоча запрокинула голову, то заметила, что рядом с ними стоит иностранец и смотрит на них. Она ткнула в бок своего парня, и тот развернулся. Теперь они широко раскрыв глаза, глядели на европейца и неловко произнесли: «Хеллоу!»

Ребис ответил: «Хеллоу!» – и отвернулся. Пара, рассмеявшись, продолжала разговаривать. «Щебечут, словно птицы». Рэбис прислушался к их разговору. «Какое-то шуршание речи. Они как будто не разговаривают, а переливами звуков обмениваются эмоциями!»

«Удивительный язык! Китайский язык, по-моему, является прямым доказательством теории звукоподражания 4. В принципе, подражание – неотъемлемая часть обучения, что у человека, что у обезьяны. Только у последних это ярче проявляется.

Речь – это дар, напрямую связанный с сознанием. Бедность речи сродни бедности интеллекта, между ними можно поставить знак тождества. Недаром недалекие люди так косноязычны. Человек, который не в силах упорядочить собственные мысли, не сможет упорядочить речь.

Сам язык – это всего лишь выстроенная система слов. Система передачи информации и выражения эмоций. Слова, в свою очередь, состоят из букв – записанных звуков. А звуки – это лишь отражение окружающего мира. Таким образом, слыша незнакомую речь, становится возможным определить страну или природу, окружавшую человека. Как, например, музыка арабской речи – неторопливая и изящно изгибающаяся, словно муар над пустыней.

Тогда китайский язык сродни природе Китая: обилие шипящих звуков, словно повторение шума леса, вперемешку со звонкими ударами камней друг о друга; мягкость, как журчание горной реки и щебетание диковинных птиц.

Получается, что через меня говорит природа. И когда я использую родной язык, человек вместе со мной совершает путешествие по бескрайним полям моей Родины. Тогда единство мнений – это схожесть нашего путешествия. Эмоциональное единство. Единство природы!» Такое открытие поразило его.

Он выключил душ, вытерся полотенцем и отправился спать.

Я нахожусь в квартире. Я точно знаю, что живу в этой квартире уже давно. В руках пакеты – продукты с рынка. Прохожу на кухню, включаю свет – тщетно, только треск под кнопкой. Щелкаю выключателем – ничего. «Странно, я оплачивал электричество», – то ли думаю, то ли говорю я сам себе. Оставляю пакеты с продуктами на кухне. Иду в спальню, чтобы поставить телефон на зарядку. Зарядное устройство, как всегда, ждет в розетке – просто подключи телефон. Кровать завалена моими вещами. Я хотел их разобрать: что-то отложить в стирку, что-то вернуть в шкаф.

Я вернулся в гостиную. Теперь телевизор не хочет включаться. «Да что такое?!» Нажимаю на пульте клавишу, экран телевизора загорается и снова гаснет.

Начинаю бесцельно ходить по квартире, будто что-то ищу, внутри странное ощущение – легкое волнение. Все вокруг знакомо мне – это мои вещи, но в то же время они стали хозяевами для самих себя. Какая-то тайна сокрыта в них. Я бездумно перебираю вещи, а может, они сами попадаются мне под руки. Вижу, что сейчас потрошу сумку – в ней ничего нет, а до этого вертел в руках будильник, вытаскивал из него батарейки. Я ищу что-то, а что не знаю. Внутри меня неопределенность. Я пытаюсь задать простой вопрос: «Что я ищу?» Если я задам его, то найду ответ. Простая цепочка из неудовлетворенности, затем вопроса, потом поиск ответа, обрывается на этом чертовом вопросе. Он крутится во мне, не желая приходить в голову, я не могу его сформулировать для самого себя.

Все странно. Странно, что гора моей одежды в спальне лежит на кровати, на которой я никогда не спал. Я это знаю. Или спал? Теперь я не уверен. Сидел ли я на кресле в гостиной, включал ли я плиту на кухне. Может быть, все это было. И в гостиной, и в спальне, и на кухне. А что сейчас? Почему так странно?

Неопределенность повисла в воздухе. Я чувствую, что время остановилось, а с ним ощущение того, что я не лягу на эту кровать – я уже не захочу спать, вечер никогда не наступит! Напряжение окружающего мира растет, как будто нечто силой удерживает планету в руках. Казалось, что можно поднять любой предмет и отпустить его, но он не упадет, а останется висеть в воздухе. Смотрю по сторонам: «Все мертво». Вечное сейчас. Время растворилось. Осталось только то, что есть. Я дышу этим застоявшимся воздухом. Он никогда уже не будет другим, а навсегда останется таким же. «И я останусь!» Это открытие ужаснуло меня. Я выпустил сумку из рук. Я стоял посреди гостиной, ничего не чувствовал, ни о чем не думал. В спальне раздался телефонный звонок. Я подошел к телефону. Волнение ушло. В трубке я услышал голос Дениса:

– Привет, Рэбис, я иду на завтрак. Ты скоро спустишься?

– Я скоро приду. Я уже собираюсь, – медленно проговорил я. Слова были вязкими.

Нужно было идти. Нет, не так. Идти было необходимо. В ванной горел свет, из крана шла теплая вода. Я давно уже не обращал внимания на облупленные стены, лампочку на проводке без плафона, отсутствие занавески.

Рэбис вышел из ванной, завернувшись в белоснежное именное полотенце гостиницы Ренессанс. Отыскал в шкафу джинсы, яркую футболку с непонятным рисунком, за который она ему и полюбилась. Оделся и, не переобуваясь, прямо в гостиничных тапочках, спустился вниз. В лифте играл легкий джаз. Он вдыхал аромат, часто распыляемый в дорогих гостиницах – не самый лучший, но приятный. Двери лифта раскрылись. Шум голосов навалился на него волной. Нос защекотало от свежеприготовленных блюд. От пестрых одежд постояльцев рябило в глазах. Сонные лица, вооруженные тарелками, носились взад вперед. Это походило на закулисный мир театра перед спектаклем. Актеры не успели еще вжиться в свои роли. Главный «злодей» мило беседовал со своей будущей «жертвой», Цезарь, взяв под ручку Наполеона, прогуливался к салатам, размахивая вилкой и мило шутя. Люди, в другой ситуации не заметившие бы друг друга, сейчас были равны, забыв о разнице, которая могла быть между ними. Маски на время оставлены в номерах гостиницы, но после завтрака все вернется на свои места. Те же лица, которые только что так мило беседовали и шутили, холодно попрощаются, обронив: «Извините, мне пора бежать. Увидимся!» – в надежде, что это никогда не произойдет. Он видел, как шеф разговаривает с Роксаной, указывая на стойку с круассанами, и направился к ним, не забыв взять свою тарелку.