Александр Прохоров - Игры для взрослых. и другие рассказы

– Я люблю вкусненькое, а кашу не люблю. К тому же мне нужно ботинки покупать без конца, я из них вырастаю. Мама не успеет купить, а я уже опять выросла. Никакой зарплаты не хватит.

– Ну ладно, пожалуй, ты меня убедила. Садись на кардонку, поехали.

Съехали с горки – здорово! Шум-то, шум какой знакомый: как фанерка об лед скребет, как задницей бугорки ледовые считаешь. Когда же это все было?

Второй раз Николай взбежал с одного маха. Ловко как-то у него все получаться стало. На краю какую-то лунку нашел, свесил руку, так что Катюха уцепилась, вытащил ее, даже ремень снимать не пришлось. Еще раз съехали, в этот раз даже дальше укатили. За руку в горку побежали, и раз-два – уже наверху. Просто чудеса! Горка, на которую они никак не могли забраться, будто покорилась. Взлетают вверх, а потом несутся вниз на картонке. Красота!

Время быстро побежало. Николай, наконец, спохватился, спросил:

– Ты, Катюха, не замерзла?

– Замерзла.

– Что же у тебя замерзло?

– У меня на ногах замерзли пяточки, а на руках мысочки.

– Ну давай сюда свои мысочки. Мы их сейчас погреем. – Николай взял в свои руки пальчики, потер их и сам удивился, какие они маленькие и аккуратненькие. Неужели и у него когда-то такие были?

– А пяточки как же?

– Надо домой идти.

– Нет, ты придумай что-нибудь, я домой не хочу.

Николай сел на картонку, посадил Катюшку на коленку, снял ботиночек, потер руками ножку.

– Ну как? Кровь забегала?

– Куда?

– В ножке в твоей.

– Забегала. Давай, посидим чуть-чуть, а потом опять поедем.

– Ну давай.

Помолчали.

«Надо же, как, оказывается, классно, – думал Николай, – а я уже считал, что все это позади: качели, горка, очередь в „Детском мире“ за новыми сандалиями. Санки с разноцветными перекладинами. Господи, да разве только это! Ручей по весне, по которому спичка бежит. Осенние листья, луковица в банке на окне, в которой зеленые перышки каждый день подрастают. Первый снег, который лепится в снежки. Весь мир – праздник! Ведь, оказывается, доступ ко всем этим радостям для нас не закрыт. Просто пройти туда можно только с детьми и радоваться их радостью. Впрочем, если радуешься, значит, это и твоя радость».

– А ты книжки любишь читать? – прервала его размышления Катюшка.

– Люблю.

– А тебе мама перед сном читала?

– Читала.

– А про кого?

– Про Лутонюшку.

– А про воробушка читала?

– Про какого?

– Его Чирик звали…

– Нет, про такого не читала.

– Хочешь, расскажу?

– Конечно.

– Я ее сама не до конца знаю. В общем, жил да был воробушек Чирик. И все у него было: и мама, и папа, и бабушка, и дедушка, и даже собака. Лохматая такая. Вот порхают они как-то с мамой… Ты знаешь, что такое «порхают»? – задала Катька вопрос и, не дождавшись ответа, стала объяснять и показывать. – Порхают – это значит крылышками вот так делают…

Николай только тут понял, кого же она ему напоминает. Ну конечно, воробушка. Шустрого такого. Особое сходство придавала шубка.

– Слушай, сказка мне твоя очень нравится, но я боюсь, как бы тебе не попало из-за меня. Тебе домой-то не пора еще?

– Пора, – согласилась Катюха, – а не хочется ни капельки.

Николаю и самому не хотелось расставаться. Так, пожалуй, только в детстве бывало. Разыграешься, и вдруг говорят, что надо идти домой – обидно до слез.

Встали, съехали последний разок. Дошли вместе до Катиного дома, постояли у двери.

– Ты свою кардонку в подъезде спрячь, – сказал Николай, отдавая девочке листок пластика. – Завтра пойдешь на горку и ее возьмешь с собой.

– Ну, пока – сказала Катюшка, но в парадное не уходила. Николай почувствовал, что у нее есть еще какой-то вопрос, и действительно:

– Хочешь, я тебе загадку загадаю?

– Валяй.

– Палка, на ней горшок, а внутри светится.

Николай только начал думать, как Катюха, еще не выяснив ответа, на первый вопрос, сразу задала второй.

– А у тебя жена есть?

– Нет, – сказал Николай.

– И детей?

– И детей.

– Ты, значит, с мамой живешь?

– Ну да.

– Строгая?

– Не очень.

– Тебе когда домой?

– Да я-то не тороплюсь.

Катюшка явно что-то обдумывала на ходу:

– А с большой горки съехать не забоишься?

– А что?

– Если с того бока зайти, там, знаешь, какая горка? Только мне без взрослых туда одной нельзя, но с взрослыми можно. Ты ведь взрослый.

– Взрослый-то я взрослый – сказал Николай. – Ему и самому не хотелось расставаться с Катюшкой. – А мама не будет ругаться, что мы со двора выходим?

– Так это тут за углом. Мы быстренько раз два и назад.

– Ну давай.

Обошли дом, за углом в пятидесяти метрах и впрямь гора залита и уходит прямо в овраг.

– Внизу надо тормозить, чтобы в кусты не врезаться – напутствовала Катька, – Ты сможешь?

– Ну, какой вопрос! Я в детстве с таких горок не то что на кардонке, я с таких на ногах катался. Только давай я сначала один съеду, вдруг чего. А если все нормально, так потом уже тебя прокачу.

Николай сел на картонку. Катька давила ручонками в его спину изо всех сил, подталкивала к скользкому месту. Николай помогал ей, упираясь каблуками в снег. «Не опозориться бы» – мелькнула мысль и тут картонка, наконец, заскользила.

«Ну, была не была», – сказал про себя Николай. С края горы он увидел, что далеко внизу по льду бегают ребятишки, и вдруг неожиданно для себя закричал во все горло: «Эге-гей!! С дороги, куриные ноги!». Это особенно понравилось Катьке. Он успел оглянуться на ее счастливое лицо и покатил вниз.

Первая половина горки была пологая, ехал Николай не очень быстро, кучу мыслей успел передумать: «Надо же, помню еще все эти присказки. Они ведь на все случаи жизни были и живут в поколениях: пила-пила, лети как стрела, топор-топор, сиди как вор, ябеда-корябеда, плакса-вакса. И главное, все помнятся. И вот что странно, приглядеться – все ведь чушь какая-то. И у наших родителей во дворе так кричали, и у нас то же самое, и у них понимают. Может быть, это и есть язык детства? Что он в себя вбирает? Почему так живуч? Вон у меня столько мыслей и фраз, а попробуй что-нибудь такое придумай, чтобы это несколько поколений детей повторяло!»

Николай доехал до середины и заметил, что горка круче пошла. Стал слегка притормаживать даже. Пока ехал ногами вперед, получалось сносно. Вдруг картонка, зацепилась о выбоину и закружилась. Николай поехал почему-то спиной вперед, ногами соответственно назад и руками в разные стороны. Теперь он летел, как неуправляемый снаряд – все быстрее и быстрее.

– Тормози – кричала Катюха.

Картонка еще раз развернулась, и тут же перед глазами Николая возникло дерево.

– Сворачивай – орала Катька.

Но было поздно: Николай врезался прямо лбом в дерево, картонка поехала дальше в овраг, а он остался лежать, как воин на поле боя. Катюха преодолела страх, села на попку и поехала вниз. Съехала, подбежала.