Илья Гуглин - На каждом шагу стукач

Реализовать свою задумку ему, естественно, не удалось, но многие люди воспользовались предоставленной возможностью. Вот именно тогда и ринулась польская интеллигенция в Европу и Америку. Вместе с ними уехали и многие другие люди, в том числе сестра моего шурина Михаила с семьёй. Перед отъездом они заехали к нам, познакомились с нашим бытом, но после посещения магазинов появилась фраза: «Нет, здесь жить невозможно. На зарплату не проживёшь, а воровать мы не умеем». Первые годы им было нелегко. Но со временем взрослые взяли, как говорят в Америке, язык, трудоустроились, и дети подросли. Вот тогда-то и появилось у них желание следовать американским традициям – дарить подарки бедным и нуждающимся.

Сначала это были бытовые вещи, одежда и прочее. Казалось бы, пустяк, пара женских туфель, но не для нашей страны, страны развитого социализма… Две девочки в Квинсе возвращались к себе домой с вечеринки. Зашли в обычный магазин, в котором одна из них купила и надела новые туфли, а старые положила в освободившуюся коробку. Выйдя на улицу, она начала как-то неестественно осматриваться и наконец-то нашла то, что её интересовало. Свободную урну для мусора, куда и отравилась красивая коробка со старыми туфлями. Её подружка оказалась более практичной и со словами:

– Один раз одеванные туфли не выбрасывают, – вытащила коробку из урны. Вот так эти туфли и оказались в центре внимания небольшого круга простых людей и работников спецорганов… Затем подарки стали посолиднее, включая автомобиль «Волга». Потом она сама вместе со своим мужем приехала в гости собственной персоной. И, наконец, пригласила своего брата и оплатила все расходы по поездке на месяц в США. Могло ли всё это произойти без ведома КГБ? Ни в коем случае. Поскольку я был свидетелем, и от меня ничего не скрывали, то я хорошо знал, что половина аппарата этого «достойного» ведомства была задействована на работу с этими, не совсем советскими людьми. Вот какая была предыстория моей беседы с «товарищем в штатском». Именно поэтому мне не трудно было излагать основные этапы столь важного мероприятия, сопровождая каждый из них соответствующим комментарием: «это вы знаете», «это вы прекрасно знаете» и «а это вы знаете лучше меня». Видя, что от меня большего не добьёшься, мой собеседник решил подойти с другой стороны:

– А как вы сами оцениваете контакты с иностранцами?

– Как оцениваю? – переспросил я. – Положительно. И чем их будет больше, тем лучше.

– Это почему же? – не унимался мой собеседник.

– А потому, – ответил я, – что меньше будет вранья и инсинуаций. Пусть приезжают и посмотрят, как мы живём на самом деле…

Я думал, что уведу этот теоретический диспут в сторону, но мой собеседник неожиданно сам остановился и заявил:

– Вы правильно понимаете назначение таких контактов. И наша цель заключается в том, чтобы эти контакты не происходили со случайными людьми. Поэтому мы предлагаем вам сотрудничать с нами, – и так далее.

Другими словами, мне нужно лишь полюбить их и выполнять некоторые мелкие поручения, как, например, втираться в доверие к иностранцам, подслушивать, шпионить по мелочам, и тотчас передо мной откроются необозримые возможности. В ходе беседы я понял, насколько наивны были мои бывшие попытки поступить на работу в одесское морское пароходство или поехать на строительство металлургического завода в Бхилаи (Индия), несмотря на то, что моя кандидатура была вполне приемлемой.

Безо всякого стеснения мне было продемонстрировано, что вся моя жизнь проходила у них под увеличительным стеклом, и, очевидно, не только моя. Мне кажется, что очень многие, а может быть, и все проходили через такое сито вербовки. А как иначе? Либо блат, либо такой вот дядя были основными рычагами карьерного роста. Нужно было срочно решать, как выкрутиться из этой ситуации, не обретя при этом личного врага.

– Знаете, – начал я, – мне кажется, я неподходящая кандидатура для вашей работы. Во-первых, я очень труслив и всегда боюсь каких-то неординарных поступков.

– Ничего страшного, – был ответ, – к этому можно привыкнуть. Когда меня послали первый раз на ответственное задание, у меня тоже коленки дрожали.

– Во-вторых, я очень неравнодушен к красивым девушкам. – Дальнейшие мои рассуждения на эту тему вызвали почему-то лёгкий и вполне непринуждённый смех:

– Неравнодушен к девушкам, хо-хо, а кто же тогда равнодушен к ним, скажите, пожалуйста, импотент? Да нам такие и даром не нужны, нам нужны полноценные мужчины.

Если бы я знал это заранее или мне дали время подумать, мой разговор мог бы принять другое направление. Разве трудно представить себя импотентом? Элементарно. Но я уже выбрал стратегию защиты, поэтому и продолжал её развивать.

– Видите ли, вы меня, очевидно, неправильно поняли, – продолжал я. – Я не просто неравнодушен. Когда мне нравится девушка, я привлекаю всё своё красноречие и, поскольку женщины любят ушами, вскорости затаскиваю её в постель!

– О-хо-хо, – вновь загремел мой собеседник, – в постель затащить девушку. Да это то, что нам нужно. Высший класс! Для этого у нас проводят целый инструктаж. А вы подготовлены от природы, к тому же знаете английский язык.

– В том числе девушек, которые учатся у нас в техникуме. Совсем недавно затащил сразу двух в постель…

– Это мы знаем. Нас этим не удивишь, не выдавайте желаемое за действительность, фантаст, – ответил он.

«Неужели баба Фрося, стукачка из колхоза, в котором я недавно был в командировке, или агроном Василий? – подумал я. – От этих рыцарей плаща и одеяла всего можно ожидать».

– Должен вас огорчить, уважаемый. Но я не все свои недостатки вам рассказал. Дело в том, что в постели я становлюсь ужасно красноречивым и начинаю рассказывать всякие нецензурные анекдоты…

– Это всё ерунда, – перебил меня собеседник.

– Да, но анекдоты эти часто бывают политического характера…

– Пустяки…

– Иногда они о коммунистической партии…

– Сейчас это все делают. – Дело было после двадцатого съезда партии.

Вижу, что этого типа ничем не пронять, я решился на последний шаг.

– А также о КГБ. Хотите послушать? – выкинул я свой самый веский козырь. После этих слов мой штатский оппонент вытащил носовой платок. Вытер свою лысину и со словами:

– Нет, вы совсем не трусливый. Даже наоборот. Но на сегодня довольно. Считайте, что у нас состоялся строго конфиденциальный разговор и мы друг друга не знаем. Если передумаете, позвоните. Вот вам мой телефон, – вышел из помещения. Стоит ли уточнять, как я провёл остаток занятий.

Ещё пару раз я встречал этого «товарища в штатском». Он был в окружении иностранцев, и на мой кивок, почему-то отворачивался. Наверное, ему было стыдно, что приходится самому выполнять такую чёрную работу, либо не удалось найти достойную кандидатуру. Я совсем не исключаю, что со временем встречу его здесь, в Нью-Йорке. Признает ли он меня?