Евгения Михайлова - Встреча в час волка (сборник)

– Ой, – потрясенно произнесла Лиля. – Это же эпиграф Грея к роману «Багровый лепесток и белый»!

– Ты читала эту книгу? Я не удивлен. Ты очень необычная, интересная девушка. Надеюсь, не судьба героини привела тебя к мысли выбрать такую работу?

– Ее судьба должна была меня заставить бежать от такой мысли на другой край земли, – горько пожаловалась Лиля. – Но я попала в ловушку. Не было выхода. Это плохо, что я так говорю, да?

– Ты боишься сбить мое настроение? Не бойся. Ты – не Конфетка из романа, я – не тупой клиент. Подними крышку этой вазочки для варенья, которая стоит рядом с твоей тарелкой.

Лиля подняла крышку из красного чешского стекла, и ей со дна мелкой вазочки блеснул лучом багровый камень в кольце из белого золота.

– Это рубин, – сказал Виталий Николаевич. – Надень его на пальчик. Уверен, что не ошибся в размере. Это камень уверенности и страсти. Такой нежной девочке, как ты, он поможет освоить эту науку – науку настоящей страсти, которая не покупается и не продается. Так мы начнем выбираться из твоей ловушки.

Кто из них был талантливее? Умный, искушенный и терпеливый учитель или чуткая, как идеально настроенная дорогая скрипка, ученица? Разумеется, то и другое должно было непременно совпасть. И родилась симфония мастера, которую принял и озвучил совершенный инструмент – разбуженная чувственность женщины, узнавшей о том, какой соблазн прятался в ней от нее самой.

Временами Лиля ощущала наслаждение, как муку, которая не находит выхода. Ее клиент больше не был таким осторожным и нежным, как в первый раз. Он явно искал, находил и смело использовал разные варианты ее возбуждения. Лиля даже почувствовала физическую боль, на мгновение испугалась, но тут же перестала понимать: это боль или ее терзает собственное нестерпимое желание? А когда вся кровь загорелась, сладко сжалось сердце, Лиля отпустила на свободу замерший в ожидании стон и взглянула на любовника сквозь мокрые ресницы.

– Я люблю тебя, – прошептала она.

Он отодвинулся, чтобы смотреть на нее с расстояния, видеть всю. Глаза были серьезными, внимательными, изучающими.

– Очень рад, детка. Ты доставила мне несказанное наслаждение, а эти слова – неожиданный подарок, которому нет цены. Но я должен тебе сказать: не преувеличивай то, что ты сейчас чувствуешь ко мне. Это не любовь. Это просто благодарность за то, что тебе было хорошо со мной. Это тоже очень много. Но любовь – это значительно больше. Ты еще узнаешь, что это. Со мной или с кем-то другим, но обязательно узнаешь. Ты – чудо.

Лиля отрицательно и бессильно покачала головой. Ни о каком «другом» не могло быть и речи. Это казалось ей единственной истиной. Но объяснять не было сил. Она просто прижалась лицом к его рукам и назвала его первый раз Виталием, без отчества. Он дал ей отдохнуть и повел дальше…

Утром в машине Егора Лиля делала вид, что спит. На самом деле она ясно и беспорядочно выбирала из памяти отдельные минуты прошедшей ночи, рассматривала их и думала о том, что ехала в Москву, готовая постигать разные науки, но узнала о науке страсти. Узнала вот так, когда незнакомый человек выбрал ее на роль ученицы. Лиля понимала, что попала в сладкий плен, который становится и ее спасением.

Егор то и дело посматривал на очень дорогое кольцо на ее пальце и тоже вспоминал. Он вспоминал, как властно и надменно сказал этот Лилин клиент: «Все, что я дарю и захочу дать Лиле, – это только ее собственность. Это могут быть и деньги. Моя девушка должна хорошо одеваться. Если у нее в этом смысле начнутся проблемы, у вас будут очень большие проблемы. Передай это хозяину». Егору казалось, что в воздухе уже запахло какими-то проблемами. Ни он, ни Кирилл не любили нарушения их порядка.

Совсем недавно Лиле казалось, что она до конца дней будет тонуть в неподвижном, опасном, вязком болоте. И вдруг жизнь и положение Лили в ней стали меняться стремительно, с каждым днем. Лиля видела себя будто со стороны. Она наблюдала, как становится другой. У нее появилось личное пространство, тайны, свои интересы, вещи по собственному вкусу. У нее появилась защита, это понимали все, кто до сих пор просто использовал ее, и многим это не нравилось. Кирилл перестал донимать ее нравоучениями и командами. Он даже не навязывал ей больше график работы. Он корректировал график под нее. И учитывались не только ее поездки к Виталию. Лиля теперь свои четыре дня отпуска каждый месяц могла растянуть на неделю и больше. Кирилл не возражал. Зина освободила для нее нормальную комнату вместо каморки-кладовки, в которой Лиля жила до сих пор. Там был шкаф для вещей, дверь запиралась изнутри, а на столе стоял новый ноутбук, дорогой, последней модели, доступ в который был только с паролем. Ноутбук подарил Виталий. Возвращаясь к себе, Лиля теперь не падала на кровать с мысленными мольбами: «Уснуть, только уснуть». Она читала новые книги, новости в Интернете, любовалась чудесными фотографиями на сайте всемирных лучших идей pinterest. Самые изысканные платья и прически последних дней, самые прекрасные цветы, животные, дети… Виталий писал ей каждый день на почту по паре коротких фраз: «спокойной ночи», «с добрым утором», «жду», «соскучился». И одна простая фраза успокаивала ее и зажигала в ней огонь.

Он по-прежнему вызывал ее через Кирилла.

– Пусть тебя это не обижает, – объяснял Виталий. – Я знаю нравы среды лучше, чем ты. Тебя так просто не выпустят. Эти люди умеют жестоко мстить. Мы не будем рисковать. Я что-нибудь придумаю.

Лилю это устраивало. Она не строила никаких планов. Ей в голову не приходило чего-то потребовать. Она всего лишь хотела, чтобы их отношения не прервались. Девочка, которая привыкла жить без опоры и надежды, вдруг получила от жизни больше, чем могла мечтать.

Лиля очень изменилась внешне. По-прежнему юная и прелестная, она выглядела старше своих девятнадцати лет. Взгляд… Томный и глубокий, он прятал теперь тайну и опыт. Это был взгляд женщины, узнавшей себе цену. Не банальную цену, как ярлык на рынке доступной любви, а человеческую ценность. Виталий не осыпал ее комплиментами, он просто открывал ей ее красоту и притягательность. Лиля стала менять цвет волос: ей разонравилось быть блондинкой. Она выбирала то пепельный цвет с отливом темного серебра, то каштановый с теплым блеском наступающей ночи. У нее обнаружился безупречный вкус, и наряды подчеркивали уникальную женственность и сексуальность.

Удивительно, но в унизительной и по-прежнему постылой работе с обычными клиентами ее сексуальность никогда не давала о себе знать. Не просто молчала, даже боролась, сознание помогало уходить если не в полное бесчувствие, то часто в презрение и высокомерие. И она позволяла себе это не скрывать. И что еще удивительнее: клиентов это возбуждало все больше, цена ее росла. Кирилла новый статус Лили раздражал, потеря собственных позиций заставляла мрачнеть и впадать в агрессию.