Анатолий Долженков - Охота на Беса. Парапсихологический детектив

Рука, непроизвольно потянувшаяся за очередной сигаретой, замерла в нескольких сантиметрах от заветной пачки. Сорок ваттная лампочка, вспыхнув ярким светом, погасла. Комната погрузилась во тьму. Мужчина с трудом выбрался из кресла и подошёл к окну. Ветер усиливался. За окном стемнело так, что он с трудом различал смутные силуэты деревьев. Свет в доме у соседа горел. Понятно, неисправность была где-то в его хозяйстве. Мужчина стоял, напряжённо вглядываясь в чернильную темноту лениво пытаясь угадать причину отключения света. Наконец, при очередной вспышке молнии, он заметил оборванный веткой яблони провод, извивающийся под непрекращающимися порывами ветра. Ветку он собирался отпилить уже давно, да как-то руки не доходили. Винить, выходит, некого, кроме себя самого.

Часы показывали девять часов вечера. Устраиваться на ночлег было рано. Обычно он предпочитал укладываться в постель не раньше двенадцати. Но, и в темноте долго не просидишь. С другой стороны, мокнуть под проливным дождём тоже радости мало. Что же делать? После недолгих колебаний и сомнений, он все же решил устранить неисправность. На ощупь нашёл пассатижи, накинул на плечи дождевик и вышел за дверь, освещая путь фонариком. Провод оборвался у самого электрода, тускло белеющего высоко под крышей дома. Без лестницы туда не добраться. Несколько минут ушло на процедуру изъятия четырехметровой лестницы из сарайчика и установления её в нужном для ремонта положении. Сам ремонт большой сложности не представлял. Необходимо было подтянуть оторванный кусок провода к электроду, зафиксировав его прихваченным для наращивания куском проволоки. Проблема заключалась в ином – провода были под напряжением и в сырую погоду представляли немалую опасность. Впрочем, надёжно изолированные рукоятки пассатижей позволяли не опасаться удара током. Крепко зажав оборванный провод, он медленно поднялся по лестнице, установив фонарь в удобном для работы положении. Теперь место ремонта было равномерно освещено, и можно приниматься за дело.

Первые смутные симптомы тревоги он ощутил, когда работа близилась к концу. Чувство близкой опасности порождало чье-то чужое, пугающее присутствие. Медленно повернув голову, мужчина осмотрелся. Неестественной голубизны шар, размером с баскетбольный мяч, висел в воздухе метрах в трёх от его головы. Шар пульсировал, мерцая мягким матовым светом. Время от времени по его выпуклой поверхности скользила лёгкая белая дымка, усиливающая мерцание. Человек зачарованно смотрел на необычное природное явление, не в силах пошевелить пальцем. Тело его обмякло, рука непроизвольно разжалась и пассатижи, гулко ударяясь о ступеньки лестницы, загрохотали в низ. Шар отреагировал на шум как разумное живое существо. Он вздрогнул и плавно опустился к самой земле, освещая мертвенным голубым светом небольшой участок бетонной дорожки. Пассатижи лежали у левой опоры лестницы. Шар завис сантиметрах в двадцати от земли, и, казалось, внимательно исследовал предмет. Процедура продолжалось несколько секунд, после чего голубой пришелец возвратился на прежнее место. Мужчина, не в силах отвести заворожённого взгляда от шара, с изумлением отметил, что перестал ощущать вес собственного тела. Страха не было, только вялость и равнодушие. Мышцы, скованные неведомой силой, окаменели. Мысли путались, очень хотелось спать. Из недр шара к неподвижному человеку пробивался тонкий красный луч, двигаясь размеренно и неторопливо. Ощупав каждый сантиметр тела, луч исчез так же внезапно, как и возник. С шаром происходили невероятные изменения. Он уже не мерцал ровным однообразным светом. Цвет его менялся на глазах. Мягкий светло-голубой тон сменился синим, затем тёмно-синим цветом и, наконец, шар превратился в тёмно-серый комок. Возобновилось мерцание, нарастающее с каждой минутой. Теперь шар пульсировал, с каждым движением увеличиваясь в объёме. Его мерцание достигло апогея. Низвергаясь разноцветными каскадами снопов света, шар неумолимо сближался с застывшей человеческой фигурой. Вот он уже совсем рядом у лица мужчины, ещё ближе, ещё.… И, наконец, наступило мгновение, когда человек и шар слились в единый сверкающий эллипс.

*****

Вера Ивановна Кондакова, в миру, баба Вера, жила в Петрушовке столько, сколько себя помнила. А если говорить точнее, то с самого дня своего рождения. Какая жизнь в деревне? Крутишься, весь день по хозяйству, про себя забываешь. С раннего утра со скотиной возишься потом сад-огород. В доме прибраться тоже надо, не то грязью зарастёшь. Да мало ли дел у сельского жителя в личном хозяйстве? Плюс работа, а она на селе не из лёгких. Труд же доярки – вообще каторга. А дояркой баба Вера отработала, считай, тридцать лет. День в день с петухами вставала, с ними же и ложилась. Как на пенсию вышла, забот поменьше стало. Дети разлетелись в разные стороны, сами себе на жизнь зарабатывают в городе. Бывало, случалось, и ей помогали в силу своих финансовых возможностей. А много ли одинокой пенсионерке надо? Как деда схоронила, столько живности, сколько держала прежде, стало без надобности. Первой отправилась на бойню старая корова, не стало свиней, исчезли с подворья гуси. Оставила два десятка кур на яйца с красавцем петухом да столько же уток на тот случай, чтобы было, чем стол накрыть. Мало ли что. Дети из города нагрянут, внуков привезут на каникулы. Чем кормить? А так, пожалуйста, на первое время есть и мясо и яйца. Времени свободного образовалось, хоть отбавляй.

Сельская жизнь текла вяло и однообразно. Зато рядом, в километре от Петрушовки, она била ключом. Здесь на месте непригодном не только для земледелия, но и для пастбищ, разместился дачный кооператив. Баба Вера помнила как долго, и нудно шли переговоры о выделении земли под дачные участки. Видела, сколько начальства приезжало уламывать председателя колхоза, обещая за ненужный, в общем-то, хозяйству кусок земли всякие льготы. И с закупкой удобрений обещали помочь, и с уборкой урожая, на что никогда не хватало рабочих рук. Но самый веский аргумент, собственно и склонивший чашу весов в сторону выделения земли под кооператив, было обещание наладить дороги. В заманчивую перспективу поверили оба председателя – и колхоза и сельсовета, поскольку понимали простую жизненную истину, дачные участки не только для рабочих пробивались. А начальство гробить дорогие машины по сельским колдобинам не станет. Имелись и другие причины покладистости сельских руководителей. Село медленно, но уверенно вымирало. Молодёжи почти не осталось. Все норовили уехать в город. Оно и понятно, труд каторжный, а заработков никаких. Дачники же, они как бы удлиняли жизнь села, делали её привлекательнее. А как же? Из города люди приезжают, неделями живут, отпуска проводят. А пенсионеры, те и вовсе зимуют. Веский аргумент для селян, колеблющихся в непростом выборе. Полюбуйтесь, люди из города бегут на природу, а вы в каменные дебри рвётесь непонятно зачем.