Александр Семёнов - Переплетение. Рассказы

Вот открыла глаза, пошевелилась. Встала, держась за плечи мужчин…

– Саша, идём домой, – позвала мама. Отвлекаться на спор не хотелось: я чувствовал, что растрачу в нём что-то очень важное, произошедшее впервые, известное только мне. Стараясь не терять девушку из вида, я пошёл по аллее задом наперёд, затем побежал – всё быстрее, быстрее… споткнулся о каменный поребрик и с разгона влетел в жёсткий, полный шипов розовый куст!

Собралась толпа, меня вынули наружу со смехом и причитаниями, мама стала вытаскивать иголки из плеч и спины. Перед глазами всё рябило, царапины горели, рубашка липла к коже – но я терпел, не плакал. С того дня я никогда больше не плакал: оставим это занятие девчонкам.

Я знал, что надо подождать ещё немного. Я вырасту, непременно разыщу эту девушку, женюсь на ней и возьму с собой в кругосветное путешествие. Ну, а если парусных кораблей к тому времени не останется?.. Что же – тогда буду каждый день катать её на карусели.

Дедушка Мороз!.. – раздаются из-за двери пока ещё робкие голоса. Рано…

Второй раз кричат. Приготовиться! Шубу запахнуть, глубже надвинуть шапку: никто не должен видеть, что Деду Морозу двадцать семь лет. Это больше, чем военная тайна.

Потряхивает, как всегда… Сколько уже было квартир, и всё равно от волнения никуда не деться. Что-то ждёт сейчас – разве угадаешь?

…Порядок. Зовут в третий раз – весело и звонко. Браво, Снегурочка, завела! Тихонько пробую голос, открываю дверь и топаю валенками, будто стряхивая снег.

– Слышу, слышу! – говорю сказочным басом. – Дедушка уже пришёл!

Каждый встречает Новый год по-своему. Один идёт в баню, другой дома спит, а я вот работаю Дедом Морозом. Дети! Не читайте дальше, если хотите сохранить веру в чудо. А вы, дорогие папы и мамы, смело приглашайте Мороза к вашим малышам. Если повезёт, увидите меня – ветерана дедморозного фронта. А может, и не увидите, потому что за этот год… впрочем, обо всём по порядку.

Деды Морозы мчатся по городу на волшебных такси – молодые и старые, красные и синие, трезвые и пьяные… Сказочная работа для одиноких сердец. Ни один человек не станет в эти дни ездить по квартирам, офисам и кабакам, когда есть кто-то, с кем хорошо вдвоём. А так – лучше ездить, чем сидеть перед телевизором или забывать себя в дурной компании. Главный же, самый заманчивый плюс этой работы – встреча со Снегурочкой, девушкой приятной со всех сторон.

В прошлом году мне досталась начинающая Снегурка. Лена, студенточка второго курса. Вначале она смущалась больше некоторых детей, пришлось на ходу обучать её основным приёмам, подбадривать. После трёх-четырёх семей она осмелела и вошла в роль. Родители были довольны, дети счастливы, и со Снегурочкой мы подружились. Мы колесили по праздничному Питеру, она всё внимательнее поправляла мою пышную бороду, я уже запросто рассказывал анекдоты и думал: надо после работы поехать куда-нибудь и продолжить веселье. Не оставлять же милую девушку одну в эту чудесную ночь…

Мы не заметили, как наступила ночь: от рекламных огней и фейерверков она была светлее дня. Оставался последний адрес, самый обычный: девочка Катя пяти лет, двоюродный брат Дима – одиннадцати, и бабушка. На такие адреса мы тратим двадцать минут, не более.

Лена, как и положено по сценарию, вошла первой; радостно закричавшие дети потянули её в комнату, а я остался на лестничной площадке. Ко мне вышла моложавая бабушка с подарками. Сказала, что наш визит – сюрприз: она сама его приготовила и до последнего держала от всех в тайне.

Люблю сюрпризы. Всегда считал, что умение выплывать сухим из неожиданных событий – самое ценное качество в нашем сумасшедшем мире. С тех пор как закончилось детство, у меня вся жизнь – такое событие. Кручусь, бегу, остановок не жду, глядишь: что-нибудь и выйдет…

Пока я ждал на лестнице, бабушка и меня удивила.

– Детей на самом деле четверо, – сказала она, – нет-нет, не волнуйтесь, я доплачу сколько надо. Кроме Димы и Кати, есть Нина и ещё одна Катя. То есть, они не совсем дети… ой, запуталась совсем. Они мои дети, дочери. А тем детям они мамы… Вы не делайте между ними разницы, хорошо? Пусть повеселятся.

– Ладно, – пообещал я, – дедушка старый, сослепу не разглядел…

Тут настоящие дети, то есть внуки, вместе с Леной в третий раз прокричали: «Дед Мороз!» Я откашлялся, забросил за спину мешок и двинул знакомиться.

Мы вызвали переполох! Старшая из дочерей, Нина, когда мы заявились, мыла на кухне кастрюли. Ей было немного за тридцать. Красивая, серьёзная и не привыкшая ждать от жизни подарков, – вот, что бы я о ней сказал. Сестра – Катя-старшая, и племянница – Катя-младшая, были для неё одинаковыми детьми.

Катю-старшую дети с бабушкой, смеясь и обещая что-то интересное, выманили из ванной. На вид Кате было лет восемнадцать. Выше среднего роста, тонкая, смуглая, никого не ждавшая в этот вечер, она предстала перед нами в коротком платье, с небрежно заколотыми, тёмными и влажными волосами. Совсем не похожа ни на маму, ни на сестру, – заметил я, но внимательнее разглядывать при Снегурочке не стал.

Единственным мужчиной в квартире был Дима. В его солидные годы никто не верит в Деда Мороза – и Дима, думаю, не верил, но с явным удовольствием подыгрывал ради маленькой Кати. Оба они были в ударе, и Нина была в ударе; по-моему, её вообще невозможно выбить из колеи. Подарки ведь так просто не даются, их надо заслужить: спеть песню, загадать Дедушке загадку, прочитать стихотворение. Дима сыграл на пианино что-то авангардное, Катя-маленькая изобразила под музыку зайчика и лису. Нина, нигде не сбившись, продекламировала: «Зима. Крестьянин, торжествуя…» А вот Катя большая, когда очередь дошла до неё, покраснела, с ногами забралась в кресло и закрыла лицо. Поднять её оттуда не удалось ни мне, ни Снегурочке.

Помог нам Дима. «Тебе что, не нужен подарок?!» – громко зашептал он, отнимая ладонь Кати от лица… Похоже, всерьёз обеспокоился: вдруг и правда не дадут?..

– Она умеет танцевать! – объявил он и попытался вывести Катю в центр комнаты. Она протестовала, упиралась, а когда Дима наконец стянул её на пол, выдернула руку и кинулась бежать. Но взгляд, брошенный через плечо, показался хитрым.

Возле двери Дима настиг её и, встав на цыпочки, что-то очень тихо сказал.

– Да ну тебя! – ответила Катя, рассмеялась и пошла за ним.

Бабушка, отыскав на полке диск, поставила румбу. Дима уверенно вёл, Катя слушалась его, как взрослого, в меру кокетничала, не избегала откровенных движений и поз. Она слегка запыхалась и разрумянилась; лёгкая, гибкая – теперь я даже не пытался скрыть, что любуюсь. Потом мы, как положено, водили хоровод: «В лесу родилась ёлочка, в лесу она росла…» Я держал Катину руку в своей, чувствовал сквозь варежку её тепло и сжимал немного сильнее, чем требует этикет. Она не отвечала, но и недовольства, по-моему, не выказывала.