Александр Желенин - Джус по кругу. Из жизни безработных

Когда он прочитал объявление в газете и позвонил в эту контору, ему сказали только, что речь идет о торговле. «Но это не сетевой маркетинг, – поспешила успокоить его девушка-оператор, – работа в офисе». Последнее добавление для него было уже не очень принципиально. Он уже был на той стадии, когда наплевать – какая работа. Главное, чтобы она была, и за нее платили.

Он пришел по указанному в объявлении адресу темным холодным осенним утром. Неприметная табличка с названием фирмы «Сокол» висела на железной двери, ведущей в подвал одного из старых сталинских домов на Беговой.

И вот он стоит посреди бетонного подвала, в толпе каких-то странных людей. Большинству из них далеко за сорок, а то и за пятьдесят-шестьдесят. Впрочем есть и пара молодых лиц – невысокий шустрый парнишка с беспокойными глазами и девушка лет 25. Но в основном собравшиеся здесь были людьми пожилыми. Одеты они были неважно, да и вообще выглядели не очень, но изо всех сил улыбались во весь рот. Самыми ужасными, возможно, были эти улыбки, обнажавшие их рты, с редкими вкраплениями зубов. Оставшиеся в наличности зубы, не отличались белизной, на других были железные или золотые коронки. Последние тускло поблескивали в подвальном мраке, невеселым напоминанием о более благополучных временах их обладателей. Кто бы что ни говорил, но годы не красят человека. В тускло освещенном подвале лица этих людей казались Андрею списанными с картины Гойи «Сон разума рождает чудовищ».

Кроме этой группы в помещении находились еще двое – крупный, благодушного вида полный мужчина, в серой водолазке и темном пиджаке, который не застегивался на его внушительных размеров животе, и высокий широкоплечий парень, похожий на боксера. Первый по преимуществу следил за работой менеджера, иногда негромко корректируя его действия. Высокий парень, прислонившись к бетонной стене, посмеиваясь, следил за остальными. От нечего делать, он мерно бросал свой правый кулак в левую ладонь, а затем, левый – в правую. Будто перекидывал из руки в руку увесистые булыжники – впечатывая кулак в ладонь, как в боксерскую «лапу», правильно заворачивая кисть костяшками вовнутрь. Было видно, что он не прочь поразмяться на ком-нибудь из присутствующих, но подходящий случай все никак не представлялся.

– Ну-ка, Мари Николавна, продемонстрируйте нам «джус по кругу»! – закричал менеджер, поняв, что от Андрея толку не будет.

Пожилая худощавая женщина (наверное, чья-нибудь бабушка, почему-то подумал Андрей), сверкнув золотым зубом, засеменила трусцой по внешней стороне круга, в который выстроились присутствующие. Все они шумно подбадривали ее криками и хлопали в такт ее бегу в ладоши. Огибая по внешнему периметру этот круг, бабушка шлепала своей ладонью подставленные навстречу ей ладони других мужчин и женщин. Те одобрительно гикали и свистели, а она все бежала и бежала, шлепая и шлепая их по подставленным ладоням.

Когда дошла очередь до Андрея, он тоже поднял навстречу ей руку, и она слегка хлопнула его пятерню своей рукой. В этот момент он поближе рассмотрел пожилую женщину. У нее были ярко накрашенные дешевой помадой губы, глубокие морщины, густо напудренные и нарумяненные щеки и вымученная улыбка грустного человека.

– Ну, а теперь ты! – радостно провозгласил менеджер, снова глядя в упор на Андрея.

Господи, какой идиотизм, какое унижение, подумал Андрей. И вот уже он, плюнув на все, бежит трусцой по этому кругу, хлопая своих новых товарищей по протянутым ему пятерням, а они громко кричат что-то, подбадривая его.

Как же это все случилось, спрашивал себя Андрей, исполняя свой «джус по кругу»? Как он, кандидат наук, известный журналист оказался среди этих людей в этом подвале?

Ему вспомнилась пресс-конференция, на которой депутаты проправительственной фракции в Думе рассказывали о программе поддержки «белых воротничков» во время кризиса. Один из журналистов – молодой парнишка – спросил их, будут ли они защищать журналистов, которых работодатели тоже, случается, выгоняют с работы. Андрей запомнил ответ депутата. «Хорошие журналисты всегда востребованы», – заявил он, дав понять, что выгоняют только плохих. Это было ложью.

Андрей знал уйму блестящих журналистов, которых выбросили за ворота. Работодателю всегда удобнее работать не с умником и талантом, у которого есть собственный взгляд на вещи, которого надо уважать, с которым надо считаться, и, которому, наконец, надо платить приличную зарплату, а с исполнительной посредственностью, не обладающей ни умом, ни талантом.

Так не только в журналистике, так везде. Открыто признать этот факт, означало бы публично развенчать лживый миф о том, что талант всегда пробьется. А заодно расписаться в негодности всей существующей экономической системы. Но кто ж это будет делать? Те, кто и представляет эту систему? Смешно…

Нет, Андрей не сразу оказался в этой яме. Перед этим было несколько неудачных попыток устроиться в солидные газеты и журналы. Он приходил на собеседование с толстой папкой, в которую предварительно старательно складывал свой «портфолио» – многочисленные вырезки из газет и журналов со своими статьями. Редактор или менеджер бегло просматривал эти вырезки и обещал связаться с ним через некоторое время. По большому счету все это было не менее унизительно, чем тот дурацкий «джус», который он сейчас исполнял.

Было обидно и противно, когда его, проработавшего к тому времени в журналистике 15 лет, просили написать «что-нибудь новенькое». Как будто тех десятков вырезок из газет и журналов, которые он приносил, было недостаточно. А ведь это была лишь верхушка айсберга, лишь меньшая часть из того, что он успел сделать в этой жизни. Были сотни других статей, которые он не захватил только потому, что знал – их все равно не будут читать – у деловых людей нет времени на всякую ерунду вроде вдумчивого чтения.

Андрей не понимал, почему каждый раз должен снова и снова доказывать свой профессионализм. К чему это? Он что за те несколько месяцев, что был без работы, разучился думать и писать?

Тем не менее, приходилось жить по правилам этого мира. И потому он писал новые статьи для потенциальных работодателей, а через некоторое время узнавал, что его кандидатура на должность обозревателя или корреспондента не подходит. Интересная штука. Другим работодателям подходила, а этим – нет.

Еще раньше, в начале далеких теперь уже 90-х он издавал собственную газету. Был ее учредителем и главным редактором. Впрочем, теперь он не всегда упоминал об этом факте своей биографии в резюме – главному редактору той газеты или журнала, куда он пытался устроиться, это могло не понравиться – мало ли что, а вдруг новый сотрудник излишне амбициозен? С таким-то портфолио! Возьмет и подсидит его!