Федоровский Денис - История одного лета. Деревенскому детству посвящается…

Утром (в двенадцать, как водится) за столом сидела бодрая и даже накрашенная Ирка, помятая и с соломой в волосах Светка (принесли ее тоже под утро и тоже на сеновал – принято так похоже в деревне), ну про Борьку я уже вам рассказывал. Дед, оглядев сию картину, моралей читать не стал, выпил стакан огуречного рассолаи объявил, что сегодня вечером баня. Стало быть, Борька идет колоть дрова и носить воду, а в клуб сегодня никто не ходит – вся деревня уже наше семейство обсуждает. Вопросов, в общем то, не возникло, все чинно позавтракали, а Борька, как помните, еще и подлечился, а после мы всей гурьбой пошли на речку купаться.

К обеду дед Макар, на правах старшего, собрал все семейство и раздал указания. Выглядело это примерно так…

– Борька, вот какого хрена ты весь двор лучше солнышка освещаешь, а колун не взял ишшо? Сообщаю, колун в сенках, дрова за баней. Иди занимайся. Как закончишь, покажу тебе откуда воду таскать. Светка, ты конечно девка теперь в нашей деревне известная, однако без дела сидеть тебе тоже не позволю. Дай хоть вечерок парням местным передышки —им же работать еще! Зорьку нашу корову знаешь? Вооот… вечером идешь встречать ее в табун. Направление покажу. Ирка, ты вчера весь день провалялась, в честь первого раза прощается. Вечером поливаешь огород, Люся тебе поможет. Ну а мы с малым сварганим ужин и будем координировать действия вашего маленького партизанского отряда. Вечером все в баню! Я все сказал.

В общем то, все указанное молодежь попыталась сделать… Борька, правда, едва не отрубил себе колуном все пальцы – пришлось подключаться деду Макару. Зато воды Борька честно натаскал. Ведрами. Видимо в воспитательных целях, потому как шланг у деда был. Вечером, как обещали, за Борькой зашли деревенские… Тут опять же спас дед Макар. Во всеуслышанье Борьку он в клуб не отпустил, Ваське-старшему обещал «ухинадрать», если внучка его за лето споит, а в знак примирения налил всем присутствующим, включая Борьку, по полстакана самогонки. Борька на сей раз выпил почти профессионально – поначалу занюхав рукавом, опосля закусив пойманной мной щучкой. Деревенские попрощались и отчалили восвояси…

Огород с горем пополам полили – мама с Иркой. Отличилась только Светка, впрочем, как обычно… Ушла она за коровой в табун и пропала… Часа два ее не было, не соврать… Ну потом вернулась… с коровой. Да не нашей только… Ее потом дед Макар увел до дому (я про корову), а нашу, еще до Светки, соседи привели. И то хорошо…

А потом была баня… Мы мылись с дедом и Борькой… Мне, в целом, понравилось… Только жарко шибко. А Борьку дед Макар еще веником хлестал – наказывал, наверное, за что то… Потом мылась мама, а последними – Ирка со Светкой. Кстати они помирились… После бани долго сидели в сенках, пили липовый чай, а дед Макар играл нам на гармошке. Ух и здорово, скажу я вам!!! Спать дед загнал всех пораньше, и все бы хорошо, если бы не Светкины хахаля (дед так назвал), которые полночи кричали свою зазнобу под забором. Закончил вой, как водится, дед Макар, который громко и, по моему, матерно пообещал вынести ружье и причиндалы поотстрелить. Какие такие причиндалы я, впрочем, не понял, но угроза помогла.

Гостили мы у деда Макара уже неделю. Речка каждый день, огород, коровы и прочая деревенская атрибутика… Дедушка заскучал и задумался… Не, ну а что? Новых приколов то хочется! А молодежь уже освоилась… Светка утихомирилась, Ирка больше не ленится, Борька и тот, сучонок, к самогонке привык – хуй перепьешь… Думал дед думал и вдруг постановил.

– Городские, Буренку мне в курятник, вы мед любите? – и, не дожидаясь ответа, продолжил – А не поехать ли нам на пасеку к моему другу старинному, Михалычу? Медка накушаемся, с собой в город наберете, да заодним знать будете, откуда он, бля, берется.

Я то был рад, а вот молодежь напряглась. Но ненадолго… Девкам были найдены деревенские сарафаны и они, судорожно бегая по деревне, искали большое зеркало, ну на себя посмотреть, а в итоге плюнули, посмотрели на друг друга и остались довольны. С Борькой и того проще – дед налил ему полстакана самогонки и все, парень счастлив! Матушка у меня и вовсе мировая – за любой кипиш, в общем, собрались.

Поначалу дед хотел ехать на мотоцыкле…. Был у него такой старенький «Урал», с люлькой. Даже выгнал его во двор из сарайки. Полчаса мы по всякому пытались утрамбоваться… Мы с мамкой в люльку, дед за руль, девки сзади – Борьку некуда… И так и сяк… Даже Борька под конец попросил еще полстакана самогона и выказал готовность ехать на крыле над колесом люльки. Дед сморщился, подумал и изрек: «Нее… хуйня получится. Ты как мне со сломанными ногами будешь двор ночами освещать? И так вон фонари тусклые, ишшо пару дней и надо тебя в клуб на реставрацыю отправлять…». Мотоцыкл был поставлен обратно в сарайку, во двор дедом вместе с Борькой (ну еще полстакана то дед парню налил) была вытащена телега, а из стойла выведена лошадь по кличке Смирная.

Через пять минутезды в телеге по ухабистой дороге я понял, назвав лошадку Смирной дед снова кого топодъебал… Может ее, может себя… Это ебанутое животное жило какой то своей жизнью, вернее, тараканы в ее голове видимо были с Марса, поэтому жила своей жизнью скорее голова. Лошадь нихуя никого не слушалась, а выведя телегу на дорогу ебанула галопом так, что Светка заблевала Ирке сарафан, из за чего они вновь поругались, Борька, после третьего полстакана дедовской самогонки, пизданулся затылком о телегу и захрапел до самой пасеки, мамка испуганно закрыла глаза и только мы с дедом смотрели вперед, навстречу новым приключениям. Какой там нахермотоцыкл? Смирная довезла нас до пасеки всего за полчаса.

По приезду на пасеку дед Макар немного подъебал Борьку: «Борис, я пока пойду поздороваюсь с Михалычем, ты время то не теряй. Вот те банка трехлитровая – пиздуй на пасеку, да медка набери, щас чаю попьем… С собой нам Михалыч сам даст». Изрек дед сие напутствие и упиздовал в хату. Светка с Иркой чистили сарафан, мамка оглядывалась, а Борька, едва продрав глаза, схватил пресловутую банку и побрел к веренице ульев, стоящих неподалеку… Я пошел за ним. Нет, я, конечно, понимал, что сейчас будет что то из ряда вон, потому шел метров на тридцать отставая от Борьки и старался не дышать.

Борька же, гребаный пчеловод, смело подошел к первому попавшемуся улью, приготовил банку и запустил туда свою клешню, за медком значит… И началось… Вы слышали, как кричат девочки лет шести-семи? Даже не кричат, визжат… Вот так визжал Борька, когда в вытащенной руке обнаружил нихуя не мед, а пчел. Хренову тучу. Более того, из улья тут же вылетела нихуевая такая стая этих, не побоюсь этого слова, зверей, повисла перед Борькиным лицом и так укоризненно на него посмотрела. По крайней мере мне так показалось… Потом кто то из пчел, видимо, сгонял за подмогой в соседние ульи… Тогда то я и понял значение выражения «хуева тьма». Примерно столько их и было – ну плюс-минус сотня… Борька охуел… И побежал. Я все понял, бежать никуда не стал, а пал ничком в траву, на всякий случай прикрыв голову руками. Следующие пятнадцать минут Борька зигзагами бегал по поляне, отмахивался банкой и визжал. Раззадоривал пчел, короче… Потом из избы выбежал Михалыч с нашим дедом Макаром и Борька был спасен… Ну как спасен, лицо его теперь напоминало колобок, только красный…