Илья Бушмин - Цепная реакция. Сборник

– Да, Виктор, еще… Понятно, что это вообще сейчас не к месту… Но вашего вчерашнего задержанного Каратаева, карманника, по кличке Кузьма. Его отпустили.

– Как так? То есть – что? Мы его с поличным взяли.

– Сам пока не знаю. Но нам из СК бумажка по вашу душу пришла. Обоим завтра явиться к следователю. В Следственный комитет, – Шумелов снова повздыхал. – Что там у вас нечисто было с этим Кузьмой, значит…

Богданов после работы, унылый, серый, все еще пытавшийся смириться с произошедшим, отправился заливать горе к любовнице. Даже не любовнице, а, скорее, подруге. У них вообще были странные отношения. Виделись раз в неделю, иногда чаще. Всегда по одному сценарию: Богданов звонил Полине и узнавал, какие у нее планы. Если планов не было – приезжал. Идеальные отношения для холостяка 40 с лишним лет, который не собирался менять ничего в жизни. Как и Полина. По крайней мере, Богданов так думал. Придя к Полине, он поставил на стол бутылку водки.

– Если ты не возражаешь.

– Что-то случилось?

Богданов молча потянулся к полке со стаканами.

Гущин отправился в бар с остальными операми отдела, которые решили посидеть и отдать дань погибшему коллеге. В их ОВД на метрополитене коллектив был небольшим и тесным, а тянувшего свою лямку долгих 20 лет Курилина знали все. Пили, кто что предпочитает. Посиделка получилась грустной, молчаливой, как и подобало случаю. Периодически все выходили покурить. В один из таких моментов к столику подошла Оля.

– Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?

– Антон меня зовут. Как Чехова. Или как того пацана из сериала… Антон.

– Да я так, пошутить решила. А где те двое, с которыми ты обычно…?

– У одного другие дела, – поколебавшись, отозвался Гущин. – Второй сегодня вроде как погиб.

– Ой.

Оля больше не задавала вопросов. Пробормотала что-то, смахивающее на слова сожаления – вышло дежурно, как обычно это и выходит – и ретировалась.

Минут через 15 на пороге бара объявился высокий черноглазый парень. Оля в это время вытирала крошки со столика, который только что опустел. Парень подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в шею. Оля вздрогнула, но, обернувшись и узнав гостя, тепло ему улыбнулась и ответила поцелуем. Когда они начали шушукаться, постоянно почему-то трогая друг друга, Гущин отвернулся и потянулся за бутылкой.

В СК они – и Гущин, и Богданов – оказались около полудня.

– Вот заявление гражданина, эээм, Каратаева. Вчера, 6 сентября, он вместе с его знакомым гражданином, эээм, Хевсуридзе находился в поезде метро на станции «Парк культуры». Где к нему подошли двое сотрудников полиции и заявили, что он совершил кражу у гражданки, эээм…

– Мы ничего не нашли и отпустили его, – буркнул Богданов.

– Совершенно верно. Но это ведь не все. Вот, я читаю заявление гражданина, эээм, Каратаева: «Я находился на Таганско-Краснопресненской линии метро и двигался по своим личным делам в центр. Когда я вышел из вагона метро на станции „Кузнецкий мост“, ко мне подошел один из сотрудников полиции, которые ранее задержали меня на станции „Парк культуры“. Меня снова доставили в отделение. На допросе Богданов В. и Гущин А. пригрозили мне физической силой, требуя признаться в карманной краже. Я воспринял угрозу всерьез, поэтому согласился взять кражу денег на себя. Затем Богданов В. положил мне в карман куртки 2150 рублей. Во время личного досмотра в присутствии понятых эти деньги у меня были изъяты».

– Упырь, б… дь, е..ный! – запыхтел Богданов.

– Гражданин, ээээм, Богданов, я бы попросил вас воздержаться от подобных, эээм, комментариев.

– Это карманник с двумя ходками!

– Он подал на вас официальное заявление. Перед тем, как заводить дело, я должен провести проверку, для чего мы с вами тут сейчас и собрались. Что вы можете пояснить по поводу показаний гражданина, эээм, Каратаева?

– Что он упырь, б… дь, е… ный! Соскочить хочет, вот и написал свою писульку, что, не понятно разве?

– А вот у меня ваш рапорт, – следователь зашуршал бумагами и взял другой документ. – Здесь стоит ваша, гражданин, эээм, Богданов, подпись. Согласно рапорту, вы доставили задержанного Каратаева в пункт полиции на станции «Кузнецкий мост» в 14.50, правильно я говорю?

– Во сколько доставили, столько и написал!

– Вооот, – почему-то обрадовался следователь. – В 15.20 был составлен протокол. Но я запросил запись с камеры наблюдения. И что вы думаете? На записи хорошо видно, что уже в 14.25 вы заводите гражданина, эээм, Каратаева в наручниках в пункт полиции.

– И что? Ну, ошиблись чуть-чуть. Что из этого?

– А то, что это косвенно подтверждает показания гражданина, эээм, Каратаева. Согласно которым, вы допрашивали его и заставляли признаться в краже, и лишь после этого начали составлять протокол задержания.

Гущин поверить не мог. А еще не мог вспомнить, кто из них вписал в рапорт время. И уж тем более, почему вписал именно это время. Возможно, спросили у кого-то в местном участке. Скорее всего, так и было!

– Да вы допросите местных тогда, они и скажут все! Мы у них время спросили. Машинально, когда составляли бумажку, спросили, сколько время. Кто-то из местных парней и ответил, что 14.50 было!

– А мы проверим, – пообещал следователь. – Но несоответствие по времени говорит не в вашу пользу. По мне, так здесь налицо возможное превышение служебных положений и злоупотребление…

– Так «возможно» или «налицо», вашу мать? – кипел Богданов.

Когда они вернулись в отдел, старший опер сразу бросился к Шумелову. Тот повздыхал, поохал и пообещал помочь. Снял трубку и принялся названивать некому старому знакомому в следственный отдел.

– Вы поймите, – увещевал он собеседника, подмигивая Богданову, – Ловить карманников это самое сложное! Это элита сыска, можно сказать! А это не мои слова, это в учебниках написано! Да, да, именно так! Не каждый опер справится. А эти мои парни в число лучших входят. В прошлом году группа Богданова раскрыла почти 10% от всех зарегистрированных краж! Зачем им повышать показатели, если по раскрываемости они и так в числе лучших на всем метрополитене? Да, да! Конечно, характеристику хоть сейчас напишу! Вот именно. И это, вы как-нибудь повлияйте на этого вашего сотрудника. Нельзя же рубить с плеча, в самом деле!

Вздохнув, он положил трубку.

– Не знаю, Виктор. Надеюсь, поможет.

– П…ц, – зло отозвался Богданов. – Хлопнули карманника, полдня его выслеживали, с поличным взяли – и на тебе. Нас теперь закрыть хотят! Служу, твою мать, России.

– Не заводись. Все хорошо будет. Ну… надеюсь.

Вечером Богданов решил посмотреть телевизор, чтобы отвлечься. Оказалось, что во всех городских новостях только и говорят, что о вчерашнем взрыве. Но то, под каким соусом это было подано, стало неприятным сюрпризом.