Алик Гасанов - Было дело… Короткие рассказы, сборник №-3

Каждый раз, шатаясь по древнему городу, я не понимал, что меня тревожит всё время?.. Только потом я вдруг понял – в любое время суток практически все его жители были пьяными. Начиная от девочки 15-ти лет, и заканчивая вон той бабкой беззубой, продающей семечки, все «пьяненькие». Городок мирный и тихий. Редко услышишь громкий голос. Умиротворение и сонное бормотание. А приглядываешься и видишь, да – все бухие. Везде пахнет мочой… Девчонки красивые, смешливые и смелые:

– Света, ты чё там? Пошли, пройдёмся!..

Допив пиво, бережно поставили бутылки в урну, одёрнули юбочки, семечки в жменях, зубки белоснежные. Молодость, красота. Фигурки крепкие, точёные. Кожа белая, волосы густые. Такая запросто и станцует, если надо, и споёт, и матом пошлёт так, что отскочишь. Спелая грудь оттянула узкую блузку, воинственно нацелившись вперёд. Глаз не оторвать… И идут девчонки вразвалочку, поплёвывая семечки алыми ротиками. Весёлые, палец в рот не клади:

– Витёк!.. Чё варежку раззявил?.. Пошли с нами!.., – хохочут над кем-то.

– А пивасика нальёшь?, – парирует Витёк.

– А харя у тебя не треснет?, – ржут в голос, – От пивасика-то?..

И всё вокруг пьяненькое, добренькое и сонное. По улице почти километр мы с Андрюхой шли – навстречу ни одного мало-мальского мужика. Сплошь забулдыги какие-то.

– Не обессудьте, служивые, – скалится деликатно очередной беззубый. А сам лет на пять меня старше, наверное…

…К Петровичу внучка приходила на «Лесозаготовку». Приносила пакет с продуктами, недолго разговаривала, здороваясь со всеми, садилась на «велик», и уезжала. Мужики держались с ней деликатно, потому как Петрович шуток не поддерживал в такие моменты, и хмуро давал указания внучке, кидая холодные взгляды на нас. А девчонка была красивая. Есть такие в России девушки. Красота её свежая, словно берёзка на пригорке. Не яркая, беленькая. Лёгкое платье до колен, без рукавов. На шее бусики, носочки, сандалии смешные, часики круглые. Русую косичку Лена закручивает на макушке в калачик. И смешно и красиво. На висках пружинки тонких локонов отливают солнцем золотым. Ушки розовые. Видя на столе Петровича бутылку, Лена еле заметно хмурится, и Петрович поспешно прячет пузырь под стол.

…Осторожно притормозив, Лена ножку перекидывает, придерживая платье, в нашу сторону посмотрела серьёзно:

– Здрасьти.

– Привет.

Мужики втихаря объяснили нам как-то, озираясь, шёпотом:

– Пахан у неё сидит… Петровича сын. По пьяни жену свою забил насмерть… Беременную… Девять с половиной дали… Петрович говорит – выйдет, убью.

Мы задирали брови, качая головой, а Тушин кряхтел задумчиво, и спокойно подводил итог беседы:

– Убьёт.

Мужики согласно кивали. Мол, и не сомневайтесь.

– Пьяных на дух не переносит… Ленка-то…

А я приглядывался к Лене, и млел. До чего чистенькая девочка. Чего она делает в этой Коломне?.. Чего ждёт её тут?..

– — –

покупатель * – наёмщик на работы. Как правило ушлый делец, за бутылку сговорившийся с прапорщиком припахать солдат, бесплатную рабочую силу.

гудрон * – чёрная смола, которой пропитывают шпалы, чтобы они не гнили в земле.

бугор * – бригадир.

****

…Жарко было, помню.

Почти обед, и солнышко разкачегарилось ещё не очень, но уже и хватит, кажется.

Я в своей «десятке» стою на ж/д-переезде.

Фу, жарища…

По дороге «плавится» вдали…

Тут всегда не просто проскочить, постоянно пробка собирается.

Ни с того ни с сего вот так закрывается шлагбаум, и из-за поворота медленно выползает состав вагонов, жалобно скуля и скрежеща, и останавливается, скотина… И сидишь в машине, и машина нагревается… И ты потеешь…

И стоишь так, говорю, ты под звонками семафора, и скучаешь.

Иногда так и полчаса простоишь.

…Дорога – две полосы. Ряд – туда, ряд – «встречка».

Нас, бедолаг, перед шлагбаумом собралось уже машин пятнадцать, кто-то даже покурить вышел, кто-то движок заглушил, окно протирает.

Поезд стоит уже минут пятнадцать, звонки дребезжат…

Жарко.

В это время по встречной полосе мимо нас на большой скорости проезжает огромный «лексус» помидорного цвета:

– Бамбалейло-о-о-о! Бамбалейло! Фартуна иф ю эт кульпа миа иф ка! -ра! -сон!.., – весело орёт из «лексуса», – Бамбалейло-о-о, бамбале-ело!..

Мы с интересом наблюдаем, как джип останавливается в сантиметре от шлагбаума и начинает сигналить…

В джипе сидит пухлый паренёк лет двадцати в шикарных очках. На руке цветная татуировка и толстый золотой браслет. Хмуро выглядывая из окна, паренёк опять нервно сигналит, недобро поглядывая на поезд, хлопая пузыри жвачкой. А поезд длиннющий такой, что и не видно, где у него голова, а где ж… эта самая.

– Бамбалей-ло-о!…

Паренёк, видимо не привыкший, чтобы его останавливали, сигналит демонстративно длинно, начиная злиться и выглядывать в окно, вытягиваясь по грудь. Майка чёрная с чудовищным оскалом.

Сквозь верещащие звонков и его «бамбалейло» я смутно слышу его негодующие восклицания в адрес поезда. Оглядываюсь и вижу, что весело ни только мне одному. Некоторые аж из окон высунулись, наблюдают, как паренёк, уже злющий, как сто чертей, вышел из джипа с явно недобрыми намерениями, даже дверь не закрыл, «бамбалейла» орёт в два раза громче.

Невысокий и холёный, пухлый крепыш нервно подходит к шлагбауму, словно несёт невидимые арбузы под мышками. Взгляд такой, будто разорвёт на куски он сейчас это чёртов поезд.

Мужики ржут, хлопая себя по коленям.

– Бамбалейло-ло!… Бамбалейло…

Всё продолжается минуты три и паренёк даже куда-то нервно звонит, с ненавистью поглядывая на вагоны, сплёвывая в сторону поезда с презрением. И вдруг поезд дрогнул и со стоном двинулся, слабо потянулся назад!..

Паренёк, видимо решивший, что его угрозы были услышаны, бросает победоносный взгляд на вагон, типа «я ещё тебя поймаю!», грузно вползает в кабину и нервно газует, торопя шлагбаум.

…Предсмертно протянувшись на пять метров вперёд, поезд останавливается…

Потрясённый этим, паренёк на секунду замирает, и выходит из джипа уже с таким видом, что просто «ну-всё-о-о!… ты меня достал…».

Мужики ржут, неприлично переходя на женский визг. Один сел на корточки, закрыв руками лицо.

И я почти уверен, что шлагбаум сейчас сломают.

Покатываясь от смеха, один из мужиков снимает всё на телефон, а паренёк, набрав побольше воздуха, кричит то в один, то в другой конец поезда какие-то страшные вещи, заглушаемый своим же магнитофоном:

– Бамбалейло-о-о!… Бамбалейло…

Приискивая глазами на земле камень, словно для надоевшей шавки, и не находя его, паренёк окончательно выходит из себя, и опять звонит, жестикулируя кому-то в трубку – «Не, ты прикинь?!».