Array Сборник - Так [не] бывает

С другой стороны темноты выскочил вдруг Толя Киреенко, бородатый, прищуренный и веселый, и нацелил на нас объектив.

– Смотри какое дело, – обратился он к моему собеседнику, – ты опять не получился.

Тот вежливо взглянул на экранчик.

– Бывает.

– Смотри, Царицын нормальный. Катька нормальная. А ты в самом фокусе – но мутный какой-то… к тому же тебя три. У тебя прям это… диссоциативное расстройство физического тела.

– У меня джетлаг.

– А, – поскучнел Киреенко, – тогда понятно. Ну, ты тогда много не пей, плохо станет.

– Не буду, – он проводил Киреенко взглядом и обернулся ко мне. – Знаете, нам сейчас действительно будет плохо. Вот от этого всего, – сцену тем временем покинул многословный грузный дядька в черном костюме, его место занял толстенький рыжий мальчик с аккордеоном, – пойдемте отсюда?

Мы нашли убежище у самой воды: любимое мое кафе, обустроенное вокруг маленького пирса, никто не закрыл, как оказалось. Фейсбук – ненадежное место, сплошные фейки, так фейком оказалась и фотография опустевшего пирса.

– Как твоя кошка? – спросил он.

Ума не приложу, когда успела рассказать про кошку. Может, в том же фейсбуке дело? Может, мы друзья там и давно на «ты»?

– Хорошо. Соскучится только без меня.

– Бабушка выздоровела?

– Насколько можно в ее возрасте, – я за сегодня устала удивляться. И вообще устала. Больше всего хотелось придвинуться ближе и уткнуться головой в плечо ему, как родному, и сказать…

…А что я, собственно, могу сказать, кроме «как тебя зовут»? Ну, допустим, что-нибудь нейтральное, поддержать беседу…

– А ты как?

– Нормально. Слушай, я что-то совсем сплю. Посидим еще немного и пойдем, ладно?

– Почему Киреенко не может тебя сфотографировать?

– Издевается. Все он может. У нас с ним давняя история, помнишь?

– Помню, – соврала я.

Или не соврала.

Дело в том – дошло до меня сокрушительно и внезапно – что собеседник мой не мог, ну совершенно не мог сейчас сидеть напротив.

Но ведь сидел, и это было хорошо, так невозможно хорошо, что слезы у глаз и комок в горле.

– Как тебя сюда впустили?

– Диссоциативное расстройство гражданства, – сказал он совсем не весело. – Дела у вас, конечно, творятся…

– Дела, да…

Мы просидели молча еще минут десять, мой собеседник клевал носом, я складывала лягушку из салфетки – и вдруг поняла, что упустила момент, заблудилась, потерялась: вот только что помнила его имя – а вот уже и не помню… Даже не то что не помню – не могу знать, мы впервые встретились сегодня утром на набережной, в пятидесяти метрах отсюда, вон там, возле бетонных шаров, облицованных голубыми стекляшками.

Нет мне прощения, потерялась я и еще раз, теперь уже на самом деле, на темной дороге между Домом-Музеем и «Камелией». Здесь отстала, там засмотрелась на лиловый фонарь – и вдруг осталась одна.

Но погоревать вдоволь не успела: нагнал меня веселый Царицын и сказал магические слова «пять звездочек». И сказал слова еще более магические: Ксанка приехала, тебя ищет, бегает по этажам, матерится ужасно. Она тебе, говорит, подарок привезла тяжеленный. Воооот такая коробка. А еще, говорит, у нее книжка вышла, вот прямо в пятницу, послезавтра презентация в административном корпусе. А еще, говорит, кто-то идет за нами, чуешь? Я вот прямо по духам чую, что это Огарькова.

Я так соскучилась по Ксанке, что не утерпела и совершила предательство: взяла Огарькову под локоть и завязала с ней длинный разговор о своем, о девочковом. У нее при себе тоже была заветная бутыль, так что от набережной до шлагбаума мы остановились несколько раз, и путь оказался долгим. У шлагбаума под фонарем собрались прощаться и расходиться, фонарь опять не горел.

– Да мы все виноваты. И ты тоже, – сказала Огарькова чужим бесцветным голосом.

– Что ты за меня говоришь?

– То, что я некоторые вещи знаю лучше тебя. И если ты не знаешь, это не освобождает…

– Ир, подожди. Ты сюда как попала?

– Головина помнишь?

– Ну.

– Он мне приглашение выслал. Я приехала в Азов. А там сели в машину – и через тоннель.

– А документы?

– На пароме всех проверяют, а после тоннеля через одного. Бардак потому что.

– Хоть какая-то польза от бардака. А обратно как?

– Так же, с Головиным. Катька, давай возьмем все слова обратно. Мы пьяные. Не хватало еще нам разосраться. Вы с Ксанкой так и не помирились с тех пор?

– Не помирились. Давай.

Мы обнялись и разошлись.

Путь к «Камелии» был темен и печален. Я прошла мимо пустой будки охраны, уловила из зарослей оживленные голоса, но никого по голосу не опознала и отправилась дальше. Спать не хотелось, ложиться было совсем тоскливо. Ксанка приехала, сказали. Нет здесь никакой Ксанки. Мы не разговариваем третий год. Переодеться, переобуться и обратно на набережную…

Переобуться, да. Надо меньше пить.

Я же все перепутала: не в прошлом и не в позапрошлом, а три года назад купила свои дурацкие босоножки. И как раз прошлым летом оставила на даче. А этим поехала и забрала. И подшила, и подклеила. И много чего еще подшила и подклеила из непригодного прежде.

Потому что дела у нас тут творятся.

Кто-то облюбовал комнату на первом этаже нежилого семнадцатого корпуса, в окне дрожал зыбкий и слабый оранжевый свет. Может быть, керосинка. Такие же слабые огни плавали в окнах «Камелии», значит, не было еще одиннадцати часов.

Электричество и воду дадут с одиннадцати до двенадцати, мне душ все равно не светит, до третьего этажа напор не тянет. Значит, переодеться, переобуться и на улицу. Или ткнуться к кому-нибудь в номер на звук, вдруг где сидят-разговаривают хорошей компанией…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.