Оксана Кириллова - Хранилище

Уже задав вопрос, я подумала, что знаю ответ. Люди сидят на траве и от скуки целыми днями едят. Землян не видят, болтают с кем придется. И такова участь большинства. Разве похоже, что Бог тут хоть во что-то вмешивается?

– Он у нас не бывает, – покачала головой Глафира. – Может, в рай заглядывает, а у нас-то Ему что делать… и, видимо, это Он решает, кого куда определить… но точно ничего сказать не могу.

А есть ли Он вообще? Неужели мы даже после смерти об этом не узнаем? С такой мыслью я проснулась (скорее, очнулась) в своей постели.

Я встала с кровати и лениво потянулась; во рту остался привкус мороженого и уже в ванной, подойдя к зеркалу, я обнаружила, что испачкала себе пломбиром пол-лица: к несчастью, он быстро таял и начинал течь. На всякий случай: вне Хранилища я в последний раз питалась мороженым месяц назад, а никак не накануне перед сном.

Два совершенно разных мира… но для меня они слились воедино. Что здесь, что там – покой. Никакой динамики – все застывшее, статичное. Ничего не происходит. Разве что погода там лучше…

… – А спиртное там можно заказать? – деловито спрашивает Лика, моя подружка.

Для нее я новоиспеченный писатель, неожиданно решивший сочинить байку о загробном мире.

– Нет. То есть может и да, но в этом не будет большого смысла. Там невозможно запьянеть, – объясняю я, параллельно заканчивая переписывать себе ее лекцию.

Хотя толку от моей добросовестности теперь мало – «автомат» мне уже не светит. Из-за Лики, между прочим. Ну и ладно. Заняться больше особенно нечем.

– Как странно. А… – Она понижает голос до шепота, потому что входит преподаватель. – А секс?

– Вот уж что им там точно как рыбке зонтик. Род-то продолжать незачем, потому и инстинкты притупились. Из-за этого многие обитатели Хранилища жалеют о том, что при жизни уделяли этой сфере много внимания и совершали всевозможные ошибки. Теперь-то им это кажется неважным и смешным. Им уже не понять самих себя.

– Что же им кажется важным?

– По большому счету… ничего.

Вот Лика удивится, когда узнает, что это вовсе не вымысел. Надеюсь, это будет очень нескоро. Да вряд ли мы там встретимся, чтобы это обсудить.

– А что они делают с утра до ночи? – продолжала любопытствовать она.

– Ну, начнем с того, что утра и ночи у них просто нет – всегда белый день. Ясно, без осадков, температура где-то плюс двадцать пять, легкий теплый ветер, – бесстрастно сообщила я. – А что они делают…

Я успела произнести «едят», прежде чем преподаватель сделал нам замечание.

«И не толстеют??» – написала подруга на полях моей тетради.

Раньше я бы на такое разозлилась. Теперь только зачеркнула ее вопрос синей ручкой и подписала рядом: «Нет».

– Вот это супер! Твори дальше, потом обязательно дашь почитать, – прочирикала Лика мне на ухо.

Отсутствие необходимости в бесконечных диетах, с которых моя анорексичная подруга не слезала лет с тринадцати, реабилитировало Хранилище в ее глазах. Даже несмотря на то, что там обесценивались «основные блага» человечества (а без описания секса и алкогольных вечеринок любая книга теряет всю прелесть и, соответственно, половину читательской аудитории).

Так считает большинство. Да плевать. Какая мне разница.

Иногда приятно осознавать, что я никогда не буду волноваться из-за чего-то до дрожи в коленях. Никогда не буду ни по кому тосковать. Вряд ли заплачу от обиды (раньше со мной это частенько случалось). Вот только привычный лексикон… никак не могу выбросить из него эти слова… а пора бы… сколько бы я их ни вычеркивала, они опять появляются…

…« люблю»…

…« ненавижу»…

Однажды мне не захотелось возвращаться домой. Не то чтобы меня так уж прельщало Хранилище, просто там я чувствовала себя более… уместно, что ли.

– Скажите, а я могу остаться совсем? – спросила я.

Парень, обгладывавший куриную ножку, вытер руки об невесть откуда появившуюся салфетку и отозвался:

– Тебе здесь пока не место.

Со временем я начала общаться не только с Глафирой, но и с ее соседями (не знаю, как еще выразиться, хотя сразу возникают ассоциации с коммунальной квартирой). Чужих историй жизни я наслушалась на сто лет вперед. Рассказывать свою со временем поднадоело, но пресловутая вежливость требовала ответить хоть парой фраз на часовые излияния.

Я открыла для себя еще одно неоспоримое достоинство Хранилища: появляясь за воротами, люди автоматически «стирали» языковые барьеры между собой и другими. Ума не дам, как так получилось: возможно, я и сама не подозревала, что лопочу на каком-нибудь едином для всех «загробном» языке. Моими собеседниками часто оказывались иностранцы, никогда русского не знавшие – тем не менее, мы друг друга прекрасно понимали. Я осознавала это, только оказавшись снова на Земле, и обещала себе в следующий раз заметить, на каком языке там разговариваю я и со мной, но, попадая Туда, тут же забывала об этом. Видимо, не случайно – всех тайн мне знать пока не нужно.

Любителя курицы звали, кажется, Боб. Полтора года назад бедняга здорово отравился чем-то в своей Америке – собственно, до такой степени, что родную страну пришлось покинуть навсегда. Планету – тоже. Боба почему-то до смерти интересовало, какую из его фотографий родители выбрали для памятника, и он каждый день надеялся увидеть это во сне, но пока тщетно. Зато ему приснилось, что его сорокачетырехлетняя мать беременна и оставляет ребенка. На днях она должна родить мальчика.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.