Глеб Соколов - Король психов

– Хорошо, – тут же согласился Косопузов.

«Надеюсь, у тебя не получится ничего продать! – подумал Максим при этом. – И директор быстро убедится в том, что поменяв меня на тебя, он ничего не выиграет».

Косопузов хотел предложить лже-Скорцову подлечиться поосновательнее – провести в медучреждениях побольше времени. Но тот упредил начальника:

– Если сразу поправиться не удастся, я поеду в другую больницу и там тоже стану предлагать оборудование, – проговорил лже-Скворцов. – Но это может занять время. Так что, может быть завтра и послезавтра я в офисе не появлюсь.

Косопузов кивнул головой.

– Слушай, неужели ты все это выдумываешь сам? – спросил Евграфа Левендеев.

Виталий поступил в одну очень известную психиатрическую больницу для прохождения стационарной судебно-психиатрической экспертизы. Так же, как и Тюрморезов. Здесь они находились уже четыре дня.

Все это время Евграф пересказывал здешним обитателям содержание детективов,

которые он успел прочитать в районной библиотеке перед своим арестом. Тюрморезов выдавал их за романы собственного сочинения.

Левендеев был одним из его преданных слушателей. Здесь у него уже была кличка – Оранжевый. Дело в том, что Виталик помешался на ядах и отравлениях. Евграф пока не знал всей его истории, но последний эпизод, из-за которого Левендеев получил от сокамерников-сопалатников кличку, Тюрморезову был известен…

Виталик смешал какой-то особенно сильный химический яд и подлил его в чай одному из гостей фирмы, в которой работал. Гость был представителем компании – поставщика оборудования, – приехал для обсуждения будущей сделки.

Через пять минут он скончался прямо в переговорной комнате за круглым столом. Его лицо при этом стало желто-оранжевым. Такую расцветку кожа приобрела под действием растворенного в чае химического вещества. Эту историю рассказал Тюрморезову один здешний старожил, которого уже почти признали опасным сексуальным психопатом.

Тюрморезов и Левендеев сидели на узеньком диванчике в просторном холле. Здесь стояли столики с шахматами и шашками. Все они были заняты. Пациенты клиники проводили за игрой время, свободное от экспертиз и посещения врачей.

В ожидании очереди Евграф и Виталик беседовали. Вскоре Тюрморезов начал рассказывать очередной «свой» детектив. За два дня успел пересказать только три романа. Теперешний был четвертый. Левендеев внимательно слушал.

Итак, Евграфа признали невменяемым и без хлопот попа Ивана. Вместо обычной уголовной тюрьмы он был помещен на принудительное лечение в психиатрическую больницу. Однако должного лечения там не получил.

– У меня есть серьезные связи, скажу тебе честно. Я ведь не просто так все эти детективные истории пересказываю, – прежде Тюрморезов никогда не снисходил до разговора с Васей Ершовым. Считал его ниже себя.

Вася, такой же, как Евграф, пациент психбольницы тюремного типа, сидел напротив него на больничной койке. Теребил воротник кофточки-олимпийки. – Есть опыт, совершенно особый, – продолжал Тюрморезов. – Скажу так: через какое-то время жизнь кардинально изменится. Здесь… Наша жизнь… Семьдесят процентов русских переселят за рубеж, – сегодня, как и все последнее время Евграф испытывал огромную потребность в общении. С каждым, кого встречал в палатах, коридорах и комнатах отдыха психиатрической лечебницы, хотелось поделиться своими «сенсационными» знаниями. Даже с таким ничтожеством, как Ершов: тот всегда молчал, лишь изредка произносил какие-то отрывочные фразы, больше похожие на мычание. Евграф считал Васю тупоголовой, недоразвитой личностью.

Сила убеждения, которую проявлял Тюрморезов во время этих разговоров, была подобна той, что помогала ему подготавливать поджоги совхозных построек…

Тюрморезов уловил едва различимые шаги. Дверь в палату была закрыта не плотно. Кто-то подошел к двери с другой стороны, замер, прислушиваясь. Евграф замолчал, ожидая, когда тот, кто стоит за дверью, решит, наконец, зайти внутрь. Тюрморезов, не отрываясь, смотрел на дверь. Вася не замечал состояния собеседника, продолжал, глядя в пол, теребить воротник «олимпийки».

Дверь резко распахнулась. На пороге стоял «заключенный» психбольницы, которого другие пациенты звали просто и странно для того, места, где они все находились – Психом. Имени его Евграф не знал.

– Эй, как там тебя… Трюморез… Пойдем, разговор есть, – проговорил Псих, посмотрев сначала на Ершова (как показалось Евграфу – с пренебрежением), затем переведя взгляд на самого Тюрморезова.

Тюрморезов примерно полминуты продолжал сидеть, не говоря ни слова. Точно обдумывая, стоит ли ему куда-то идти с этим человеком.

Потом поднялся, вышел вслед за ним в дверь.

Они остановились на некотором расстоянии от палаты. У противоположной стороны коридора.

– Послушай, Тюрморезов, ты слишком много на себя берешь, – проговорил Псих…

…Через несколько минут Ершов появился на пороге палаты. Медленно двинулся к стоявшим у стены Евграфу и Психу.

– Корчишь из себя особенную личность. Надо тебя проучить, – расслышал Вася. Проговоривший эти слова Псих развернулся и пошел прочь.

– Попробуй, проучи! Вот до того, как я здесь оказался, меня тоже пытался учить один. Смотри, как бы тебе не пожалеть!.. – выкрикнул ему вслед Тюрморезов.

Вася подошел к Евграфу. Несколько мгновений оба смотрели вслед Психу. Тот скрылся за поворотом коридора.

– Зря ты с ним ссоришься, – сказал Ершов. – Он очень опасен. Вчера в «шахматах», – так заключенные психбольницы называли просторное помещение для настольных игр. – сказал, что ты все всем врешь. И что это его органы уполномочили присматривать за здешними обитателями.

Тюрморезов с удивлением смотрел на недавнего собеседника. Оказывается, он умеет говорить! Фразы, которые произносил Ершов, были грамотно выстроены и полны смысла.

– Еще он сказал, что получил от самого Люцифера задание казнить тебя, – продолжал Вася. – Но якобы казнь должна быть произведена в строго определенный день. Но что это за день, Псих не знает. Люцифер зашифровал эту дату в головоломку. Если Псих разгадает ее, он имеет право убить тебя в это число. Если нет – Люцифер больше не станет покровительствовать ему. Ты знаешь, за что Психа поместили сюда?

– Нет… – не сразу ответил Тюрморезов. Он припоминал фразы, которые ему успел сказать Псих. По ним можно было понять только одно: Псих завидует славе и популярности Евграфа среди пациентов «дурки», – ее он заработал пересказом детективов, а также рассказами о том, как он станет руководить переселением жителей России за рубеж.