Лия Шатуш - Обратимость

Я пожала плечами и согласилась. Отказаться мне бы не позволили.

На следующий день уже, сидя в поезде, я еле сдерживала свое негодование. Не спросив, где находится эта лаборатория, я оказалась, неожиданно, в поезде и ехать мне предстояло целые сутки. Там я должна была провести два дня и назад опять ехать сутки – потерянная неделя.

Не буду говорить, как я доехала, начну с того момента, когда меня провели в лабораторию в окружении нескольких внимательных специалистов, призванных ознакомить меня со всем. Интерьер ее не заключал в себе ничего необычного, ровно как и работающие там люди. Стандартные комнаты, немного обшарпанные, с какими-то неизвестными мне приборами и работники, все как один с горящими фанатизмом от их деятельности глазами.

Меня усадили на стул, рядом со мной уселись несколько представителей лаборатории, нам было предложено просмотреть слайды. Свет погас и началось.

На меня посыпалась куча научных медицинских терминов, в результате почти не понятно было о чем идет речь, и уже через полчаса просмотра слайдов у меня разболелась голова. Одна часть «темы» закончилась, свет включился и на меня устремились несколько вопросительных взглядов.

– Простите, – ответила я, – но, увы, у меня нет образования в сфере медицины, физики или чего-то в этом роде. Буду вам благодарна, если вы объясните все то же самое, только на доступном для меня языке.

– Конечно, – ответили мне, – вкратце, темой этого изучения явилось происхождение тварей. Мы уже давно ведем наше исследование, пытаясь выяснить почему произошло деление на тварей и благородных. Мы оперируем понятием «плохая кровь» – для нас это понятие ключевое. Очевидно, что в их организмах циркулирует другая кровь, которая является источником их животных инстинктов. К сожалению, мы не располагаем образцами крови благородных, чтобы сделать точные выводы.

Именно в их крови, как мы думаем, содержаться основные элементы, руководящие образованием животных инстинктов, так они передают ее от одного носителя к другому. Как ни странно, кровь тварей сходна по биологическим аспектам с кровью человека. Мы допускаем мысль, что твари произошли от неравного союза «благородных» с человеком. Видимо несовместимость крови, вызывая необратимые изменения в организме человека, действует на него пагубно. В то время как «благородные», скорее всего обладая сильной иммунной системой и еще какими-то элементами защиты, не принимают на себя ничего, то есть не получают дозу «плохой крови». Иммунная система человека слабее вампирской как минимум в сто раз, не удивительно, что укус вампира дает такой роковой эффект. Человек получает ударный заряд «плохой крови», как, например, при получении вируса иммунодефицита…

С трудом я выдержала длинную речь ученного, кивая время от времени, поймав себя на мысли, что мне совершенно не интересны его беседы.

Потом меня вновь усадили на стул и стали показывать другие слайды, их темой являлось очередное «новое оружие» против тварей. Тут уж я почти спала.

– Если бы вы могли поспособствовать нам как-нибудь в приобретении образцов крови «благородных» – начал один из заведующих лаборатории, после того как просмотр закончился и включили свет.

– Понимаю, что вы хотите сказать. Но и вы сейчас попытайтесь понять то, что скажу я. «Благородные» не люди. К ним неприменимы отношения, какие кажутся нормальными для нас. Вы не задавались вопросом, что они вообще не понимают к чему все эти исследования? И что, может быть, мы для них сродни пыли под ногами, так как они гораздо выше и разумнее нас. Несомненно, они считают себя выше смертных, в честь чего, в таком случае, они должны потакать нашим желаниям? Я не ученый, но понимаю, что изучить их психологию и разговаривать на одном языке с ними это не один год, это вся жизнь. Ученые всегда опираются на физические, материальные моменты бытия, в то время как шагнуть выше и заглянуть глубже вы не думаете. Даже человек, существуя в физической, материальной оболочке, которую вы и изучаете, имеет душу, принадлежит ко вселенной, имеет какие-то настроения, желания и чувства, в конце концов… Это я к тому говорю, что если человек, например, отказывается от чего-то, то здесь не помогут дальнейшие исследования и выяснения причин его отказа на физическом уровне. Вампиры только для вас физический уровень, они знать не знают что это такое и не воспринимают ваши изыскания серьезно. Поэтому, постарайтесь понять нас. Мы не можем приказать им выполнять наши требования, так как сами не достаточно изучили их. Более того, они не подпускают к себе людей. Нужно много времени для того, чтобы мы могли рассчитывать на их помощь и то, хотелось бы верить, что мы получим ее…

Я продолжала ораторствовать в таком духе, чувствуя при этом отвращение не только к этим жалким людям, но и к себе. Никогда я не признавала каноны науки, всегда она казалась мне слишком ограниченной. Почему нельзя изучать что-либо сразу и в комплексе? Зачем эти нелепые разделения? По-моему, так они порождают еще больше вопросов, уводя при этом от ответов. Часто, человек, зарывшись в бесконечные причины и следствия, не видит очевидного, которое лежит на поверхности. Он ищет истину, полагая, что она где-то глубоко и сокрыта, а почему бы ей не быть здесь, наверху? В общем, так можно рассуждать еще очень долго. У меня нет ни сил, ни желания вдаваться в такие подробности.

Не хочется говорить, как прошел день в лаборатории, более того меня уговорили приехать туда еще и утром. На работу я вернулась с огромной радостью и пообещала себе, что больше не вступлю ни в один научный центр.

Баррон встретил меня уставшую и поникшую. Я объяснила ему все, что могла, он, к моему удивлению, не стал допытываться до дальнейших подробностей и понимающе покачал головой, как если бы его устроили те крохи разрозненной информации, что я ему предоставила. Неужели мы думали с ним одинаково?

– Если вы хотите, посылайте, пожалуйста, Крису вместо меня. Она исполнит вашу роль лучше, чем я.

Оказавшись дома, после отчета директору, я могла спокойно подумать. Попыталась вспомнить наши беседы в лаборатории, но они все перепутались у меня в голове. Если бы они не использовали такое огромное количество научной лексики, я бы запомнила все гораздо лучше. Тем не менее меня совершенно не смущало мое беспамятство на этот счет, я удовлетворилась той мыслью, что Баррон учтет мое пожелание на будущее.

За текущую неделю мне раза три снились вампиры. Постоянно один и тот же сон: всегда темно, всегда их черные силуэты маячат где-то возле меня, но их лица неуловимы, будто укрытые толстой вуалью. Я чувствовала, что они смотрят на меня и знала, что взгляды их грустны и несут в себе роковой знак, какой я и понятия не имела. Я пыталась подойти к ним и так и этак. Тщетно. Пыталась поговорить, пыталась хотя бы почувствовать их – бесполезно. Между нами высилась такая крепкая и толстая стена, что для меня они делались похожими на манекены с грустными лицами-масками. Возможно, я плакала во сне, так как на утро мои глаза оказывались припухшими и открывались не так свободно как обычно, словно чем-то стянутые. Всегда после таких снов меня ожидала разбитость, головная боль и мысли, от которых не получалось избавиться в течение дня.