Анатолий Рагузин - Ночные дни. Роман

– Спасибо, что проводил. До завтра.

– Увидимся.

Мишка, уходя в сторону своего дома, оборачивается назад, чтобы увидеть, не провожает ли его взглядом Катя. И он прав. Она действительно стоит у подъезда и смотрит ему вслед. И лишь потом, когда он скрылся за поворотом, она улыбается и уходит к себе.

Утро в городе Уральске наполнено всё тем же, чем и в любом другом городе или селе – приветствие встающих, завтрак и уход трудоспособных членов семьи на работу. А тем, кто не работал в семье или был болен, приходилось скучать в четырёх стенах. Вот, и Мише, казалось бы, придётся спасать себя от скуки, играя на гитаре. Он никогда не имел привычки вставать позже остальных, хотя, и был единственным ребёнком в этой семье. Сегодня он встал, как и всегда вместе с родителями. Перед отходом на работу они ему говорят, чтобы не делал глупостей и, всё в том роде. Но, что ему объяснять он уже почти взрослый и всё отлично понимает. Как только родители ушли, внезапно зазвонил телефон.

– Здравствуйте. А Михаила можно?

– Да, это Миша, – сказал он в ответ на вопрос, который задал голос знакомый только со вчерашнего дня и, так до боли милой девушки – Катя, это ты? Привет.

– Привет. Узнал меня сразу.

– Тебя-то не узнать.

– Да, ладно не шути. Приходи ко мне. Чего скучать-то, поодиночке?

– Хорошо. Я приду.

На этом их телефонный разговор оборвался.

Мише на это время было шестнадцать лет. Но, и за эти годы, это у него первое знакомство с девушкой, чтобы она уже на второй день знакомства, пригласила его к себе. Катя оказалась не совсем такой девушкой, как остальные из тех, которых знал Михаил. Она была из интеллигентной семьи, в её словах и действиях не было обмана, всё было чисто и искренне. Он согласен прийти. Он идёт в свою комнату, находит на вешалках в шкафу лучшую рубаху, и к ней строгие брюки. Причистившись, одев всё это, уходит, закрыв за собой квартиру, бросает ключи в почтовый ящик. Идёт к Кате.

Зайдя в подъезд, Миша понял, что здесь, как и в его доме проблем с лифтом не будет. И, правда, с лифтом проблем не было. Он поднялся на нужный этаж и нашёл квартиру с номером 45 – здесь, жила Катя. Стучится. Дверь открыла белокурая девочка, голубоглазая но, на этот раз в платье, которое открывало её плечи. Нет, нет, это именно она, а не какая-то другая. Но, девочка с глазами цвета неба замечает смущение и спрашивает:

– Что не узнал?

– Просто, тебе так, идёт это платье, что здесь, и сказать нечего, кроме как: «Я очарован твоей красотой, Катя. В чём бы, ты не была, всё украшает тебя по-своему», – сказал он прерывисто но, и в то же время, восторгаясь ею, как богиней, как моделью идеала женской красоты.

Она закрывает за ним дверь, на ключ. Когда он прошёл в зал то, увидел висящий над диваном портрет, как видно написанный профессиональным художником. Он заострил внимание на чертах лица изображенной на холсте девушки. У неё были светлые волосы, и глаза цвета неба. Миша спросил:

– Катя, это ты на портрете?

– Да, это я. Как понял это?

– Твоё лицо и, твои глаза, которые я бы ни с чем не спутал. И кстати ты на этом портрете очень хорошо смотришься – прямо как на фотокарточке.

– Спасибо. Мне так, ещё никто не говорил.

Он ещё раз смотрит на этот портрет.

– А может на кухню. Чай, кофе – что предпочитает мой юный кавалер?

– Чай.

– Значит, совпадает твой вкус с моим мнением, – она сказала, улыбаясь.

– А ты как-то по-другому думала? – спросил он, и сделал вид, что обижен.

– Вообще-то нет.

Она налила чаю, размешала сахар и подала на стол. Когда Миша хлебнул чаю, и для шутки сделал злую ухмылку, Катя это не поняла и с волнением в голосе спросила:

– Чего это ты?

– Комплименты в вашу честь Екатерина Ивановна!

– В каком смысле?

– Говорю, что всё очень вкусно.

– Чудак же ты, Миша. Давай, пей чай, а то остынет, – сказала она, смахнув пылинку с лица.

Закончив чаепитие, Михаил с Катей уходят обратно в зал, Катя решила больше узнать о своём новом и настолько загадочном приятеле. Ведь, он мог выделывать такие шутки, что страх бока колет. Она и спросила:

– Миш, а расскажи, что-нибудь о себе?

– Я из трудолюбивой семьи. Родители, уходя на работу, оставляют на меня квартиру. А сам я только перехожу в одиннадцатый класс, и потому с меня работник пока, ещё некудышний. Приходиться целое лето сидеть дома да, учить песни под гитару – сама слышала.

Катя, не зная радоваться или посочувствовать Мише, тихо и горько сказала:

– А мои родители, родом из деревни. А родили меня в этом проклятом городе!

– А там, в деревне у тебя бабушка и дедушка с маминой и папиной стороны. Ты хочешь к ним съездить, но родители тебя не пускают. Так выходит? – спросил он, вникая в суть проблемы.

– Да, так и выходит. А съездить очень хочется – любимые бабушка с дедушкой всё-таки, – сказала она с грустным взглядом, чуть не заплакав и смотря на эти стены квартиры, которые ей так надоели за прожитые здесь, шестнадцать лет. – А ведь, Миша у меня никогда не было ни брата, ни сестры.

– Я тоже так же одинок, – сказал он, и, не много подумав, продолжил, – а если я тебе помогу с решением этой проблемы? И, на всякий случай поеду с тобой?

– Если, ты со мной то, я согласна.

– На кого же я тебя оставлю? Конечно, я с тобой, – сказал он, и поцеловал её в щёчку, на которую только, что капнула слеза. – Я в течение двух дней раздобуду и разузнаю всё, что нужно будет для поездки. И мы обязательно, съездим. Только скажи, как называлась деревня?

– Ураловка. Примерно, в сорока километрах от города.

– Будь уверена. Я всё сделаю.

Она встала с кресла и поманила Михаила к себе. Он подошёл, не зная, она его обнимет или это нужно сделать самому. Она повисла у него на шее и долго не отпускала. А, отпуская, сказала:

– Ах, Михаил, ангел мой!

Она вновь, обняла его, чуть не заплакав, только уже не с горя, а от счастья, что есть рядом один человек, который может её любить по-настоящему. А, он, обнимая её хрупкое девичье тело, не знает о чём и думать. Но, Катя задала вопрос, который помог им понять душевное состояние друг друга.

– Миша, ты меня любишь? Если да, то пообещай, что никогда не оставишь меня одну?

– Никогда. Я обязательно буду всегда рядом с тобою. Перед армией женюсь на тебе. Проживём вместе зиму, а там весной проводы. Но, не думай, я даже там себе не позволю тебя забыть. Я буду тебе писать письма, и верно ждать твоего ответа. А как вернусь, снова, будем вместе.

Протерев слёзы рукой, она спросила:

– Это ты серьезно?

– А это похоже на шутку? Конечно, серьезно.

– Нет, на шутку не похоже.

– А если не похоже значит, я говорю правду. Я сделаю всё, чтобы только быть с тобой, и ты была счастлива, моя ты милая.

Миша, аккуратно сажает её на диван. Достав платочек с брючного кармана, протирает слёзы с лица Кати. Потом, просит: