Тина Вальен - Русская сага. Выбор. Книга первая

В Китае из-за перемены климата Ина часто болела, и мама замоталась с ней по госпиталям. Однажды её пришлось срочно отправить в один из них на военном самолёте.

О решении папы уехать в деревню, мама узнала по радио: «Молодые коммунисты откликнулись на призыв партии и уезжают поднимать колхозы… Иванов, Сидоров, Макаренко…» Услышала, заплакала и пожаловалась Ине:

– Папа решил похоронить нас в деревне. Колхоз – это тюрьма, из которой не выберешься!

Ина услышала про тюрьму и тоже заплакала. Впервые мама с папой поругались.

– Ни за что, – кричала мама, – развод!

– Там земля усыпана яблоками! – кричал отец.

Может быть, отец и дождался бы своего места под солнцем, будь он решительней и бесстрашней. Мама уговаривала его дать кому-то что-то, после чего она впервые увидела своего папу взбешённым.

– Ты думай, что говоришь, – почему-то зашипел он. – В тюрьму меня толкаешь…

– Колхозная тюрьма страшней, – тихо ответила мама и снова заплакала.

Что это за такой страшный колхоз, куда их скоро повезёт папа, подумала с ужасом Ина.

Однажды отец вернулся очень поздно и рассказал, что на него напали бандиты, он их победил и отобрал какую-то вещь, которую назвал кастетом. Отец в невероятном возбуждении ходил по комнате, а потом сказал:

– Всё! Терпение моё лопнуло. Хорошо, что документы отбил. Мария, ты представляешь волынку с их восстановлением?

Летом они поехали сначала в родную деревню мамы в Ряжский район. История старшего брата мамы Александра не удивила. Он после Магнитки занимал высокие должности в райкоме партии, потом и его отправили поднимать самый отсталый колхоз в качестве председателя, подселив его семью в чей-то дом. Её брат Николай жил в деревне вместе бабушкой Маней, женой и тремя дочками. Он тоже занимал невысокий руководящий пост. Всю мамину родню одарили подарками: отрезами дорогой ткани. Несмотря на статус, обе семьи жили бедно. Очень бедно, как рассказала Ине младшая дочь Александра Лида, спустя много-много лет. Даже валенки они носили по очереди. Их отец тоже был честным и ответственным человеком, которому ещё нескоро дадут квартиру в Ряжске.

Ина, повзрослев, так и не поняла до конца, почему после возвращения из такой успешной командировки у их семьи не было денег, чтобы купить приличный дом в той же деревне. Мама объясняла, что деньги можно было вывезти только в небольшом количестве, поэтому на остальные приходилось покупать самое ценное, что можно было купить в Китае: ткани, столовое серебро, золотые вещи (ограничено), шубы искусственные, кожаные пальто, обувь, платья. А на родине продажа вещей каралась законом, в комиссионках без знакомств за них давали минимальную цену. Ина помнит, как мама рвалась что-то продать на каком-то чёрном рынке, но отец бурно протестовал. Мама ему объясняла:

– Твои подъёмные покроют только дорогу, здесь в Риге это можно ещё сделать, а в деревне – никогда! На что жить будем?

Её вопрос так и остался риторическим.

В гостях у бабушки Мани Ине очень понравилось играть с сёстрами в дочки-матери в домике-землянке, который стал мечтой на протяжении всего детства. Родители, оставив её у бабушки Мани, уехали в деревню к папиной родне в Брянскую область. Видимо отец выбирал колхоз, в котором будет работать.

Маму очаровала родина мужа: две рыбных речушки, заливные луга, колосистые поля с синими васильками у обочины, лес, и она сдалась. С этого момента заканчивается извилистый путь Ивана и Марии.

Был ли у него, у Ивана Ильича, другой выбор? Мамины родственники из Люберец могли устроить его на работу в аэропорт Быково, но надо было подождать свободной вакансии. Может быть, стоило снять жильё и ждать? В таком случае судьба их семьи могла быть другой. Получилось, как получилось. Отец выбрал деревню. Ина вырастет и ещё долго не сможет простить ему такой выбор. Только через много лет, уже после смерти родителей, она доподлинно узнает послевоенную историю своей страны и многое поймёт.

Наверно не зря поколение, родившееся в период с 1923 по 1943 год, названо Молчаливым. Оно пережило голод 30-х годов, коллективизацию и индустриализацию, войну и сталинские репрессии, когда за одно неосторожное слово могли сослать совсем даже не в пионерский лагерь. И после победы в Великой отечественной войне это поколение молчало, но именно его представители сделали Россию самой читающей страной в мире, и Моральный кодекс строителя коммунизма стал их религией.

После перестройки Ина узнала, что и при Сталине, и после него были люди, которые на этот кодекс плевали. Они спекулировали, давали и брали взятки, воровали и пили шампанское. Молча!

Её послевоенное поколение назвали «Бэби-бумеры», потому что оно стало одним из самых многочисленных. В пятидесятые годы Ина живёт с папой и мамой без забот и тревог, как не всем посчастливилось. Многие лишились родителей и жили в сиротских приютах, дрались за еду в многодетных семьях или сбегали ото всех и становились бродяжками.

Газеты того времени писали, что страна расцветает всеми цветами радуги, а студенчество помчалось за романтикой на целину…

Где нас встретит с любовью и нежностью наша пристань – родительский дом.

Декабрь 1955 года был на редкость снежный. Семья Ины переезжает на постоянное место жительства в деревню Шамовка, Брянской области.

Станция Климово. С поезда их встречают папины братья на двух санях, покрытых соломой и тулупами. Уже в темноте грузят поклажу, трогаются в путь по бездорожью, утопая по колено в снегу. До деревни двадцать пять километров.

Ночь чёрная-чёрная, небо звёздное-звёздное. По краям дороги высится мрачный лес, а впереди бесконечное сиреневое безмолвие. Мороз, скрип саней, фырканье лошадей. Кто-то постоянно идёт впереди, прокладывая дорогу. Время остановилось, Ина окончательно одеревенела.

Наконец показались занесённые снегом избы. Ни одного огонька, зато на небе появилась полная луна и осветила мертвенным светом эту сказочную картину. У одной из самых маленьких избушек сани остановились, пришлось долго открывать старые ворота. Неужели скоро можно будет отогреться?

Папа взял Ину на руки и понёс в дом. Сначала были тёмные сени, где стояли бочки и лопаты с граблями. Заскрипев, открылись двери в чёрную комнату с синими от инея окнами. Пещера бабы-яги. Справа стояла печка, занимавшая треть всего жилища, за ней кровать с горкой подушек – единственное белое пятно. Слева – лавки вдоль стены с вёдрами и чугунами, в красном углу стоял стол под образами.

На печи кто-то зашевелился, загорелся крохотный фитиль керосиновой лампы, и оттуда высунулись три головы: бабушки, дяди Миши и тёти Тани. С печи не слез никто, наверно, они были не очень желанными гостями. В избе было холодно! С Ины сняли шубку, меховые ботинки, сразу закутали в тулуп и положили спать на сундук, стоящий между кроватью и печкой. Мама с папой улеглись на кровать. Хотелось заплакать – их никто не обнимал, не целовал, тулуп вонял и кололся. Неужели они будут теперь жить в таком страшном месте?