Олег Диверин - Через семь лет

– Было бы мне столько лет сколько тебе, я бы в него тоже влюбилась.

– В кого? – вытирая слезы, спросила изумленная Даша.

– Сама знаешь!

– Алечка, не говори никому.

– А никто и не поверит! – ласково ответила та и обернулась к двум парам любопытных карих глаз, выглянувших из дверей кладовки и пытавшихся понять, что там за грохот.

– Землетрясения никакого нет, и война не началась, просто Дашка влюбилась. Ну что застыли столбиками, через полчаса люди на обед придут.

Общежитие представляло собой длинное трехэтажное здание. Первый этаж занимал временный обслуживающий персонал базы: техники, слесари, сантехники и всякого рода командированные. Постоянными жителями были лишь наши «поварешки». На втором обосновались молодые инженеры, не успевшие обзавестись квартирами в Дмитрове или обустроенными в бытовом плане женами. Третий был зарезервирован для приезжавших на лабораторные, военные и прочие практики студентов.

Был еще и цокольный (полуподвальный) этаж, где располагались душевые, на удивление просторные и чистые, а также что-то вроде комнаты отдыха с теннисным столом, бильярдом и несколькими столиками для настольных игр. Кроме того, там же находились канцелярия, бухгалтерия и отдел кадров. Сюда и привел ребят Тимофей, чтобы оформить пропуска на территорию. Процедура заняла минут сорок, затем им устроили лекцию по внутреннему распорядку и правилам поведения на территории, так что на обед в первый день они попали с опозданием.

Кроме них в столовой обычных посетителей уже не было. На раздаче первых блюд стояла улыбчивая Светлана, а на вторых – малышка Лена. Тимофей заулыбался, заказывая отварное мясо с гарниром, и спросил тоном учителя младших классов: «А сколько тебе лет, девочка? Не слишком ли ты мала на раздаче стоять?» Та вспыхнула, сверкнула глазами, готовая ответить заезжему насмешнику на очередную колкость по поводу ее роста, но Тимофей улыбался ей так, как улыбается любящий старший брат младшей сестренке, поэтому злость ее мгновенно растаяла и она проговорила, шутливо сложив губки бантиком: «Ложки-то с котлетами поднимаю, что еще нужно?» Ребята, стоявшие рядом, зашлись от хохота, а Светлана, отсмеявшись вместе со всеми, пояснила: «Ленка у нас – ветеран, уж пятый год котлетами командует». Сметаныч присвистнул: «Не может быть! Слушай, без обид и подколок, сколько же тебе лет в натуре?» Лена опять было сверкнула глазами, но на Сметаныча вообще никто и никогда не обижался, настолько у того был добродушный вид, и ответила: «Уж два месяца как двадцать один, а вообще-то у женщины возраст спрашивать неприлично». И она опять картинно сложила губки бантиком и уставила глазенки в потолок. Мальчишки снова захохотали и принялись за Егора: «Сметаныч, ты что, слепой, перед тобой солидная женщина, в летах, а тебе все малолетки чудятся. А что ей на вид лет четырнадцать-пятнадцать, так это оптический обман зрения. Ты у Вальки спроси, он у нас по оптике, он тебе популярно все разъяснит». «Да ну вас, – отбивался Егор, – вон и девушку в краску вогнали, она сейчас и вправду обидится на ваши шуточки. Какая солидность, когда ей в натуре на вид лет пятнадцать».

Но Лена не обиделась – эти ребята ей понравились, хотя личико ее стало серьезным, а в глазах опять появился не то страх, не то тоска. Но спросить, кто такие и надолго ли, она не решилась, но зато решилась Светлана. Так что знакомство состоялось.

Дальше у ребят начались трудовые будни. Обещанный прораб оказался хорошим мужиком и умным учителем. Он сложил на асфальте кладку стены, объяснил, что означают специальные термины: перевязка, тычок, ложок, штраба, расшивка, шнурка и т. д. Вальке отдельно показал, как поднимать углы стен. Сам изготовил для ребят мастерки, принял вместе с ними первые машины с раствором, поработал пару дней и, убедившись, что публика ему досталась трудолюбивая и понятливая, пошел по другим объектам, время от времени заходя к ребятам проверить, как идут дела.

А дела пошли неплохо. Валька за два-три дня так наловчился складывать углы стен, что они не отличались от сложенных профессионалами на других корпусах. Остальные «гоняли» стенки между углами и ряд за рядом кладка становилась все ровнее, а работали они все быстрее, и вскоре даже скептик Валька поверил, что до конца августа стенки под крышу они подведут легко, даже если будут работать вчетвером и даже втроем. Так что, после короткого совещания Тимоха и Леня стали приходить утром со всеми вместе, а потом потихоньку исчезали. Вскоре стали появляться и шабашки: то ремонт гаража, то переборка крыши в коровнике, то пристройка к совхозному клубу. Много народу там не требовалось, бригаду половинили, четверо, как правило, были на корпусе, Валька и Игорь Ремизов вообще никогда не отлучались, а остальных Леня увозил. Платили там обычно почти сразу после завершения работ. Так что у ребят завелись деньги. Правда, по уговору, Тимофей хранил их в сейфе в бухгалтерии и ребятам не выдавал, брал лишь на бензин, на еду в столовой и еще, по согласию всей бригады, на редкие гулянки с пивом или водкой.

По вечерам обычным развлечением был преферанс – дело не шумное. На огонек забредали девчонки из столовой. А куда еще им было забредать: лес да лес кругом, да канал имени Москвы. Иногда они пекли пирог, и мальчишки устраивали чаепитие. Пытались зазывать девочек на свои гулянки, но тех ни пиво, ни водка не прельщали. Они заходили, но увидев, что там просто пьянка с приличной, правда, закуской, посидев минут пятнадцать-двадцать, исчезали. Алевтина в тех мероприятиях не участвовала вовсе, изредка заходила, когда Тимофей брал в руки гитару. А так… скучно было тридцатилетней женщине с публикой, где двоим самым старшим было по двадцать три года. Жила она в отдельной комнате, куда время от времени наведывался поболтать Кашира. А может и не только поболтать… кто знает?

Так или иначе мальчики и девочки сблизились и превратились в одну дружную компанию, где с уважением и заботой относились друг к другу, где никто ни к кому не приставал, хотя пары со взаимным интересом наметились почти сразу. Если же кто-то доверял другу или подруге свой секрет или проблему, то все остальные, делая вид, что ничего не подозревают, помогали эту проблему разрешить. Да и то сказать, где мальчонки – там и девчонки. И наоборот.

Первой стала Лена. Было забавно наблюдать, как она шла прогуляться с Тимофеем или с Аркашей-большим. А то и с обоими сразу. Этой крошке нравились крупные мужчины. Аркаше было все равно – он оставался равнодушен к ней как к женщине (в Москве осталась подруга, которая впоследствии стала его женой), но с нежностью относился, как к другу. А вот с Тимофеем у нее установились более близкие и доверительные отношения. Поэтому именно ему на одной из прогулок, расплакавшись, она доверила тайну своих перепуганных глаз.