Галина Врублевская - Стать успешным писателем. Откровения в интервью

– Что такое «женский роман»? Есть какое-нибудь определение? Вроде бы, даже какие-то ушлые мужики пишут от женского имени.

– Однажды мне пришлось дать развернутое интервью, что такое «женский роман» и чем он отличается от мужского. Здесь скажу кратко: женский роман – это роман, написанный женщиной и выражающий ее природный взгляд на мир. Попутно замечу и об «ушлых мужиках», которых вы здесь упомянули. Ни одна подделка не достойна называться литературой. Хотя, разумеется, рассказать талантливо о женщине может и мужчина-писатель.

– Когда вы почувствовали в себе желание писать. Часто оно возникает ещё в школьные годы. И почему выбрали в юности технический вуз? Под давлением родителей, которые хотели, чтобы у дочери была надежная профессия? Или просто этот институт оказался ближе к дому?

– Теперь я понимаю, что писательский склад характера у меня проявился еще в детстве. Порой я молча наблюдала за какими-то явлениями и событиями, анализировала их, рефлексировала по поводу своих поступков, вела дневник. И всегда, когда была возможность, на уроках литературы писала сочинения на свободную тему. И даже занималась в школьном кружке журналистики, поставляя свои заметки и короткие очерки в стенгазету. Но в школьные годы я посещала разные кружки и не связывала занятия в каждом из них с будущей профессией.

Выбор мной технического вуза обусловлен временем. Это был период хрущевских реформ, и в год моего выпуска учащиеся не могли со школьной скамьи поступать в университет на журналистику, историю или психологию – профессии, которые мне нравились – требовалось два года рабочего стажа. Откладывать поступление в институт я не хотела. Кроме того, все были воодушевлены первыми полетами советских космонавтов – тогда «физики» были в почете – особенно в школе с физико-математическим уклоном, где я училась.

О родительском давлении и речи идти не могло: тогда школьники были намного самостоятельнее нынешних. Дети не только бегали по улицам, где хотели; сами выбирали кружки и занятия по интересам, а подрастая, и институты выбирали себе сами.

– Кому из писателей вы подражали в первых своих работах? Кому теперь?

– Подражать (если под этим иметь ввиду стилизацию) я бы не смогла никому, ведь я – не филолог, и такого рода словесные игры мне недоступны. Я посещала различные ЛИТО, а в них, в основном, постигалась наука, как писать нельзя. Когда я или другие студийцы выносили свои рассказы на обсуждение, то критика всегда была жесткая, а хвалили очень редко. И оказалось, что от обратного тоже можно учиться мастерству.

В какой-то момент, уже имея публикации в газетах и тонких журнальчиках, а также изданные книжки по психологии, я засела за роман. Он уже сам вырывался из души, только я не знала, как романы пишутся. Тогда я взяла книгу «Доктор Живаго» и вывела алгоритм построения сюжета из готового произведения, то есть, проследила по главам все перипетии: нарастание конфликта, кульминацию и развязку. Ведь у Пастернака только стихи непостижимы, а как написана его проза, можно понять.

Так я написала свой первый роман «Половина любви». Такую «исследовательскую» работу проделала только один раз. Со временем пришел нужный навык, чтобы самой создавать разветвленные структуры, пропуская сквозь них гирлянды фантазий. Возможно, моя проза и может оказаться с чьей-то на параллельных курсах, но с чьей – не мне решать.

Я могу только назвать писателей, чьи книги любила читать. Это и Вера Панова, и Галина Щербакова, и Людмила Улицкая (в рассказах). Это Джон Фаулз, Айрис Мэрдок, Владимир Набоков. Пожалуй, остановлюсь, потому что они неподражаемы все равно.

– О том, что кто-то из бывших сотрудников-инженеров счел «неправильными» некоторые эпизоды из романа «Прощай, почтовый ящик», мы уже читали в вашем блоге. А не узнавали ли они себя в героях других ваших романов и повестей, не обижались ли?

– К сожалению, так бывает, когда знакомые, в каких-то деталях узнавая свою жизнь и черты своего характера, порой обижаются. Иногда же я оказываюсь в полной растерянности, когда почти посторонний человек вдруг выговаривает мне, зачем вывела его в романе – притом, что я ни сном, ни духом, то есть, не имела ввиду конкретно его.

Запомнился случай, когда на одной встрече с читателями, подошла совсем незнакомая женщина и спросила, откуда я знаю ее имя-фамилию. Она оказалась полной тезкой моей главной героини в романе. И эта читательница не поверила моим заверениям, что я ни от кого про нее не слышала. Тоже отошла обиженная. Но тогда я порадовалась, что смогла создать столь характерный образ, в который добровольно воплотился реальный человек, то есть отождествил себя с художественным персонажем.

– Всё чаще можно услышать, что слово как бы материализуется. Сказанное слово и особенно написанное. Имеются ли в ваших романах случаи, которые произошли уже после того, как книга была опубликована? Какие-нибудь невероятные совпадения, которых и быть не может, но в жизни случаются.

– Ничего серьезного по следам моих романов не случалось. Лишь в одном произошло небольшое совпадение. Едва я написала, что героиню романа укусил лесной клещ, как в скором времени я пошла в лес, и в меня тоже вцепился клещ. Притом никогда – ни до, ни после – у меня с клещами неприятностей не было. К счастью, более драматичные истории с этой героиней, обошли меня стороной. Так что, ничего пророческого в моих романах нет или… я ничего про это не знаю.

– С какими из своих героев вы отождествляете себя? Какой из своих романов считаете наиболее удачным и с какого советуете начать знакомство с вашим творчеством?

– Каждой из главных героинь я дарю частицу себя, но ни с кем не отождествляю.

Разделить свои романы на удачные и неудачные, сама не смогу. Потому что в одних книгах мне лучше удались образы героев, в других – более закрученная фабула, в третьих – интересный психологический подтекст. Кому-то я советую почитать про героиню-психолога (роман «Загадки любви»), кому-то про поиски семейных корней («Море. Корабли. Девушка»), кому-то роман-сагу «Половина любви» или зажигательный, ироничный водевиль «Жена, любовница, подруга».

Однако всем без исключения я рекомендую прочесть «Королеву придурочную». Интрига этого романа завязана на истории несправедливо обиженной жизнью и мужчинами женщины-врача, на темных сделках с собственностью санатория, на теме зависти, и не только. Тут же даны картины проявления бытового суеверия, вера в сомнительные врачебные манипуляции. И надежда героев на чудо тоже вызывает улыбку.

И все же чудеса случаются: я испытала это на себе. Издание и переиздание всех моих романов в персональной серии издательством «Эксмо» останется для меня настоящим чудом в моей литературной судьбе!