Виталий Капустянский - В поисках праздника

Семеныч помог надеть рюкзак Андрею, при этом он смеялся своим неподражаемым гортанным смехом.

– От такого спорта кишки вылезут. Это Виктор спортсмен, а я старый алкоголик. Сломать решили дядьку Андрея. Куда идти-то?

– Всем в переход. Шагом марш! – издеваясь, скомандовал Женя.

Мы ненадолго погрузились в темный и таинственный переход, и, когда вышли на залитую солнцем поверхность, то мои сомнения улетучились, я шел по незнакомой мне Алуште. Ящики торговок преграждали нам путь, за ними белели одноэтажные домики, полные женщины визгливыми голосами предлагали помидоры, груши, яблоки, которые своим аппетитным видом насыщали наши глаза. Одна женщина, прижав руку к объемистой груди, раскрыв рот, не моргая, глядела на Андрея.

– А шо он в тулупе, це лето? – спросила женщина.

– Товарищ поезд перепутал, ему в Сибирь надо, но вы не волнуйтесь, мы посадим его на белый пароход и он окажется на Огненной земле, – быстро ответил Женя.

Торговки закудахтали разными голосами, а у одной от смеха покатился помидор, Андрей сделал смешную гримасу, похожую на улыбку, потому что все остальные эмоции были натянуты, как струны, под давлением тяжелого рюкзака. Лишившись «Арго», мы, словно аргонавты, выброшенные в пустыню, двинулись в путь пешим строем по извилистому серпантину алуштинской дороги. Геракл шел впереди всех, гордо вскинув голову, Женя с Семенычем были легковооруженными воинами, Володя с Олегом были похожи на копьеносцев, а мы с Андреем являлись тяжелой кавалерией, только в разобранном виде, потому что наших коней мы несли за плечами. Лента дороги, круто взлетая вверх, невидимой обрывалась на вершине холма, слева стояла неизвестная усадьба, скрытая прохладной тенью молодых раскидистых тополей, маняще зазывая нас в свои чертоги. Крымская парная раскалила мое тело так, что я постоянно чувствовал, как ремни рюкзака врезаются в мои трапециевидные мышцы все глубже и глубже.

Мне казалось, что солнце сидит на каком-нибудь буром холме и горизонтальными лучами обжигает все вокруг.

– Смотри, как идет Андрей, – сказал Володя.

Я остановился и, повернувшись, посмотрел вниз, Орфей нагибаясь под тяжестью рюкзака, использовал все четыре опоры, но, очевидно, достигнув обетованной земли, он знал, за что борется.

– Наш потомственный иноходец, – пошутил я.

Петляя по улицам города, аргонавты увидели чудесный сад, там они обнаружили спасительные автоматы с родниковой водой. Рюкзаки на время слетели с покрасневших плеч, и газированные потоки полились в сухие рты и на шашлычное тело. Резные лавочки, ряды постриженных кустов, бесстыдно распустившиеся сочным цветом георгины, все это мелькало перед нашими усталыми глазами, когда мы шли по красным, песчаным дорожкам, кланяясь каждому фонтанчику. Покинув чудесный, спасительный сад, мы, словно колобки, наполненные водой, скатились вниз с нагретой солнцем горы на бетонный причал. Я смотрел вниз на прозрачную, морскую воду и, шалея от близости каменистого дна, словно пришелец, вдыхал полной грудью теплый, соленый воздух.

– Дошли, дошли, – с облегчением и радостью сказал Андрей.

Мы опустили рюкзаки и сумки на бетонный причал и, как истинные аргонавты, вглядываясь в голубое море, пытались увидеть свое будущее.

– Ну, как тебе море? – поинтересовался Володя.

– Я просто забыл, какое оно красивое и необъятное, но сейчас ко мне вернулась память, – окинув побережье взглядом, ответил я.

– Семеныч, узнаешь родные места? – улыбаясь, сказал Женя.

– Давайте сделаем снимок, это начало нашего путешествия, – предложил я.

– А ты романтик, Виктор. Господа морские офицеры, на причале становись! – нахмурив брови, закричал Женя.

И на неизвестном причале, где лежали рюкзаки и сумки, аргонавты расположились в ожидании фотографического чуда, когда полоска света, съеденная диафрагмой, преобразится в вечность навсегда застывшей жизни. Установив свой фотоаппарат «Любитель», я уловил в квадратном окошке нужное изображение и, взведя лапки рычажков вверх, зафиксировал десятисекундную задержку, после чего, нажав звездочку вниз, кинулся к друзьям. Но, к сожалению, вместо бесконечности я оставил объектив на нуле, так в спешке и волнении родилась первая фотография.

– Слушай, а в какую сторону нам идти? – спросил я.

– Видишь вон тот белый домик. Это наш маяк, к нему и пойдем, – объяснил Володя.

– Андрей, ты видишь белый домик? – подшучивал я.

Орфей щурился, натягивая пальцем нижнее веко, но разглядеть из-за слабого зрения ничего не мог.

– У меня все расплывается, – раздраженно сказал Андрей.

– Вот туда и пойдем, – сказал я, сильно хлопнув его по рюкзаку.

Минуя пляжи прибрежных санаториев и турбаз, мы шли, завидуя загорающим, вальяжно устроившимся в полосатых шезлонгах. Когда мы прошли последний, роскошный пляж турбазы, ровная дорога закончилась, и наши воинственные ноги ступили на коварную гальку. Серая нитка нашей легендарной дороги тянулась между грозными валунами, а иногда между морем и отвесной стеной холма. Солнце плыло над морем, стремясь в голубую высь, наши остановки становились все чаще и чаще, и, сильно измотавшись на очередном привале, я переправил часть банок в рюкзак Андрея. Единственной опорой были секции для палатки, которые при ходьбе все глубже втыкались в коварную гальку, но жара и усталость не позволяли этого осознавать.

– Виктор, мы легче вас, и поэтому я предлагаю разделиться. Мы произведем разведку и подготовим место к вашему прибытию. Вы можете идти в среднем темпе, да, кстати, ты не отдашь мне свои секции? Мы повесим на них сумки, что значительно ускорит наш путь, – заключил Женя.

– Возьми, – ответил я и протянул ему трубки.

– Мерси, – сказал Женя и, словно играя тростью, удалился к своей группе.

Просунув секции через ручки сумок, Саша и Женя положили их на плечи, после чего они зашагали так, словно у них появилось второе дыхание, было видно, что Семеныч с Олегом еле поспевают за ними. Привал для нашей тяжелой троицы затянулся, но мы не спешили, даже когда четверка аргонавтов во главе с Гераклом скрылась за нависающим над морем бурым холмом.

– Надо идти, а то солнце подымется и будет еще трудней, – сказал Володя.

– Ты как, жив? – спросил я у Андрея.

– У меня не спина, а сломанная этажерка. Володя, кто вообще предложил идти пешком?

– Андрей, но теперь никуда не денешься, надо идти, – ответил Володя.

Окончив привал, мы, как тяжеловооруженные войска, устремились за нашими разведчиками, чтобы принять бой на обетованной земле за благоуханное, райское место. У Володи был небольшой рюкзачок и две сумки; бойко подергивая плечами, он шел впереди, Андрей, поскрипывая, шел за ним, а я замыкал нашу кавалерию. Шагая по гальке, создавалось ощущение, словно в каждой ноге находится погремушка, солнце щедро выдавало нам жаркие оплеухи, и наша тяжелая кавалерия делала остановки, пройдя определенное количество шагов. В такие короткие передышки Володя просто прижимался спиной к очередному валуну, а мы всякий раз снимали рюкзаки, умывали лица и разминали взмыленные спины.