Геннадий Исиков - Наследники Дерсу. Книга 1. Пасека

© Геннадий Исиков, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

Геннадий Александрович Исиков родился 29 июня 1948 года в г. Алма-Ата, Казахская ССР. Живет в г. Дальнегорске, ветеран труда Приморского края. Член Союза журналистов СССР, член Российского союза писателей, кандидат в члены Интернационального Союза писателей. Магистр Лесной академии. Собственный корреспондент Приморского радио и телевидения, собственный корреспондент ИТАР-ТАСС, корреспондент газеты «Правда» по Приморскому краю. Учредитель, издатель, главный редактор первой в СССР уфологической газеты «Природа и аномальные явления», газеты «Высота 611». Лауреат премии Министерства лесного хозяйства РСФСР. Дипломант Книжной премии, Антуана де Сент Экзюпери, «Ялос 2016». Награжден памятной медалью «200 лет М.Ю. Лермонтова». Стихи вошли в Хрестоматию для старшего школьного возраста «Вечные чувства в стихах современных поэтов». Отрывок из книги «Наследники Дерсу» опубликован в Хрестоматии для старшего школьного возраста «Мир глазами современных писателей».

Действие происходит в СССР, в 70-х годах прошлого века. Сергей, окончив лесной техникум в Казахстане, исполняет свою мечту, едет работать в уссурийскую тайгу.

В этих местах когда-то встретились Владимир Клавдиевич Арсеньев и Дерсу Узала. С тех пор прошло более полувека. Нетронутую тогда человеком дикую тайгу теперь обживают люди. Староверы, первопоселенцы столыпинской реформы, переселенцы из центральных из западных губерний России, демобилизованные солдаты и офицеры после окончания Первой и Второй мировых войн и войн с Японией, старатели, чиновники, советская интеллигенция. Жители Приморья вступили в конфликт с её Величеством Природой. Первозданная тайга под натиском освоения её богатств отступает. Вблизи богатых месторождений выросли промышленные посёлки, созданы совхозы. Невосполнимый урон нанесён кедровым лесам, диким зверям, рыбным запасам. Но самый большой вред тайге причиняют пожары. Сергей вступает в конфликт со своим другом, таёжником, потомком староверческой семьи, который безжалостно в летнее время добывает в тайге изюбря ради пантов или тигра, чтобы продать лекарственное сырье таким же браконьерам из Поднебесной.

Сергей знакомится с Леной, дочкой лесничего, отважной таёжницей, у них завязывается дружба, и начинаются приключения. Поиск клада староверов, встречи с браконьерами и пчеловодами, тиграми и медведями. Как сложатся отношения между людьми и природой, Сергеем и Леной? Об этом в книге.

Заброшенный посёлок Лесной разместился на просторной поляне у реки Кенцухе, окружённой со всех сторон крутыми отрогами хребта Сихотэ-Алинь. На тёмно-синем небе мерцали звёзды, полная луна освещала опавшие на землю золотые листья берёз и рыжую хвою.

В окна кордона – дома, рубленного из лиственничных брёвен, – падал лунный свет. В сочных сумерках виднелась нехитрая утварь комнаты: кровать, где посапывали лесник и его жена, кухонный стол у печи и обеденный у окна в углу. Над ним поблескивали окладами из почерневшей меди образа староверческих икон.

Неожиданно тишину вспугнул донёсшийся с поляны храп испуганного коня.

Николай Тихонович, крепкий суховатый мужчина за шестьдесят, спросонья натруженной пятернёй потянулся за коробком спичек на стуле, чиркнул, поджег фитиль керосиновой лампы, надел стеклянный колпак. Осторожно, стараясь не разбудить свою подругу жизни, в майке и трусах поднялся с тёплой постели, сунул ноги в поношенные туфли и подошёл с лампой к окну; отодвинув шторку, стал вглядываться в освещённую луной поляну и кромку тайги из редких деревьев. С вечера лесник оставил коня пастись за сараем с домашней скотиной.

– Что там? – спросила мягким, сонным голосом жена, заворочалась и стала подниматься в предчувствии беды.

– Спи, Ульянушка. Не твоего ума дело. Даст бог, обойдётся. Карька забеспокоился.

– Были бы собаки, так и голос подали, – крепкая, в меру полноватая женщина надела поверх ночной сорочки сарафан, прибрала волосы и повязала ситцевый платочек.

– Если тигра, то и собака не в помощь. Забьётся под крыльцо и дрожит от страха, – хозяин надел брюки для работы по хозяйству, связанный женой свитер, фуфайку, застегнул на все пуговицы.

– Так, и ты не вздумай во двор идти! – больше попросила, чем приказала жена, зная, что Николай всё равно сделает по-своему.

– Так я, того, с ружжом, – миролюбиво успокоил Николай жену. – Только гляну.

Хозяин снял со стены двустволку ИЖ шестнадцатого калибра, переломил, посмотрел в ствол – заряжена или нет, достал из патронташа тёмные латунные гильзы с пулями, загнал в стволы, в карман положил ещё четыре патрона.

– Тигру выслеживать – всё одно, что идти смерть искать. Это днём-то. А ночью и подавно. Куда ж я пойду? Пальну только для острастки.

– И не думай даже. Не ровен час ранишь.

– Так коня ж погрызёт! – Николай Тихонович не спешил, поглядывая в окно и стараясь успокоить жену.

– И ладно, и пускай! – Ульяна встала рядом, глядя в оконце. – Казённый он. Ты же обо мне подумай! Если тигра тебя погрызёт, что ж я без тебя делать-то на белом свете буду? – слёзно запричитала женщина.

– Без коня как без рук: ни вспахать, ни дров привезти, ни шишек. И на пожар тож поспешать сподручнее, если что. – Мужчина всем своим видом внушал полное спокойствие. Уверенные, неспешные движения рук говорили, что он привык иметь дело с ружьём.

– Уезжать надо. Жизни тут никакой не стало. На двор-то и днём выйти страшно, как собаки не стало. Гадай, за каким углом тебя зверюга поджидает. Глушь кругом. Лесоучасток закрывают. Соседи-то все отсюдова съезжают…

– Скажешь тоже, глушь!.. Дорогу вон рядом японцы проложили до самого моря. Рудник открылся, серебро нашли. Грузовики ходят, автобусы. За грибами, шишкой да ягодой народу столько кажный день по тайге шастает, что за всю жизнь мы с тобой столько не видывали. Была глухомань, да не стало.

– Христом богом прошу, – голос хозяйки набрал и уверенности в своей правоте, и твёрдости. – Съезжать нам надо отсюдова к детям. Соседи-то свои дома по брёвнышку раскатывают да в Кавалерово свозят. А тут, считай, весь день-деньской я одна. Ты в лесничество на работу или в тайгу, а мне и словом перекинуться не с кем. Сама с собою да со скотиной, да ещё помянёшь кого, кто на кладбище лежит за нашим забором. Жуть меня другой раз одолевает. Сил уже нет жить так. Страшно. Собак тигры поели, теперь, того и смотри, до коровы доберутся. А без коровы как? Пропадём! Пенсии нет, картошку да огородину в посёлке растить ещё и лучше, а здесь и зимой, и летом от кабанов покоя нет, а за ними тигра ходит. Вот нам и достаётся. Картошку-то нынче опять свиньи выпахали. Ты, вроде, и в засаде сидел. А они ж тебя за километр чуют. Почём зря ночами не спал!