Райса Каримбаева - Наводнение

© Райса Каримбаева, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

В одном из аулов Тараза, расположенного прямо у небольшой речки, намечалась свадьба. Молодым поставили отдельную юрту и украсили ее шарами, лентами, светящимися гирляндами, которые при порыве ветра раздавали тоненькие звуки, похожие на колокольчики: «Тун-тун»» и снова, но уже по длиннее и по громче» Тун-тун-тун-тун». Как-будто ветер хочет по-своему поздравить молодоженов таким незатейливым переливом звуков.

Тоненькая девушка в ярком платье вошла в юрту и вместе с ней порывы ветра донесли ароматы луговых трав и горькой полыни. Положив поднос с пиалами и конфетницей на стол, она принялась разливать чай и угощать вошедших в юрту стариков, которые пришли, чтобы поздравить молодых и дать свое благословение.

– Пусть будет дом – полная чаша.. – улыбался молодым старец в чалме и, подложив под себя ноги, устроившись по уютнее на почетном месте, потянул сладкий, ароматный чай с молоком, смачно чавкая, положил одну из конфет себе в рот.

– Пусть в доме всегда слышится смех детей!! Дети – это наше счастье!! – подхватил другой, только что вошедший в юрту и также уютно устроившись на мягких подушках, завел с первым разговор о делах:

– Ну и погодка сейчас… Того и гляди затопит нас всех и виновника не найдут.. – сказал, переживая и отпив глоток чая, положил пиалу на стол.

– А аким что говорит? Будут дамбу делать или так сойдет? – весь в внимание спросил первый старец, отложив конфету в сторону и так и не доев ее.

– Да что он может сказать… – закряхтел второй. – Два часа возле кабинета просидел. Ноги уже болят туда-сюда ходить… То к одному, то к другому посылают и все… – он потер свои больные ноги, будто от этого ему станет еще лучше. Его голос дрожал от негодования и беспомощности. – Если бы я был молодым… Давно сам бы дамбу отстроил заново, никого не прося о помощи…

– Да сейчас без ведома акима никуда.. Хоть ты молодой, хоть старый калека, а все одно… Сначала на поклон, а потом уж… – он вдруг закашлял и откашлявшись, хотел еще что-то добавить, но тут в юрту вошла апашка в в цветном платке и укоризненно, так чтобы не обиделись, сказала:

– А вы все ворчите и ворчите. Лучше бы молодых поздравили! У них вон свадьба, а вы все о делах. И… – махнув рукой в сторону как-будто бесполезно с ними говорить, тоже принялась пить чай с таким аппетитом, что тоже захотелось бы выпить пару чашек этого ароматного чая…

Молодые Сакен и Алия переглядывались тайком и улыбались друг другу. Впереди целая жизнь! В ней столько всего хорошего счастливого, что эти нудные разговоры казались совсем не уместными и никчемными. Что может помешать их счастью? Любовь все преодолеет!!

Словно вспомнив о чем-то, старики оставили свои разговоры и принялись благословлять молодых перебивая друг друга. Апашка расцвела словно роза, поняв что ее слова подействовали.

Алия опустила голову, смутившись. Ее глаза горели счастьем, а лицо светилось словно луна в ночи. Сакен же слушал их и благодарил, отдавая поклоны каждому говорившему.

– Ойбай! Ойбай!!! – вдруг послышались тревожные крики на улице – Вода! Вода!! Тонем!!!

Вмиг этот крик оброс тысячами подобных криков и вместе как бушующий ураган завопил во всю мощь..

Сакен открыл было двери юрты, чтобы посмотреть что происходит, как огромная волна ворвалась в помещение и за секунду заполнила все пространство, поднимаясь каждые пять-десять минут. Сундуки, одеяла, подушки и даже стол поплыли словно маленькие лодки, набухшие и взмокшие от воды. Алия запрыгнула на деревянный, узкий, платяной шкаф, стоявший справа от входа в юрту, и осмотрелась по сторонам, чтобы найти хоть какой-нибудь выход.. Но выхода не было. Казалось, вся Земля, весь аул превратились в один бескрайний, холодный и жуткий океан, наполнив собою все и вся.

Косяк юрты рухнул от напора воды и их взорам открылся целый горизонт и ужас происходящего. Не только их юрта, но так же тысячи других пострадали, а саманный домики стояли как оловянные солдатики под напором воды и плывущего мимо мусора и веток. Их стены посерели и тоже взмокли, а только что покрашенные синей краской дверь и ставни взбухли и перекосились.. Неуправляемая река вышла из своих берегов, разрушив давно не видавшую ремонта дамбу, и накрыла весь аул толщей мутной зелено-коричневой воды. Она негодовала, Она мстила людям за загрязнение ее вод, за то, что переловили всю ее мелкую и крупную рыбу, за то, что сбрасывали в ее воды всякий житейский хлам, а также за стоки перерабатывающего химзавода, которые цветной ядовитой жижой тоже плавали в ее водах, наполнив всю округу отвратительным зловонием, таким, что в пору бы носить противогаз. О какой может быть дичи, когда рядом разве что черные, питающиеся на помойках глупые вороны, а раньше здесь были сайгаки и даже лебедей видели старожилы, а сейчас… Только вороны бесконечно галдят тут и там и никого толка от их галдежа нет! А лес? Вот раньше здесь худо-бедно росли карагачи да тополя и какой-никакой тень давали, заслоняя собой беспощадное солнце, защищали от пыльных ураганов, а сейчас? Кому они помешали? Стоит теперь два-три жалких деревца и все! Ничего они не могут, да и сами еле живые… Одумайтесь люди прежде чем вырубать лес! Он еще пригодится.

..Эти тревожные мысли не давали покоя аксакалу, тому самому, что был в юрте молодых в лень наводнения.. Хорошо что вовремя подоспели спасатели, а то бы не видать ему белого света. Его и еще нескольких человек удалось спасти, а вот другие и все, нажитое с таким трудом, добро остались там.

Единственная мечеть, построенная на самой вершине, неподалеку от аула, осталась почти невредимой. Разве что стены отсырели да и ковры кое-где пострадали, а так целехонькая, белокаменная, с голубым куполом и серебряным полумесяцем стоит и ничто ей не страшно. Ни бури, ни ураганы! А вот аул погиб, только высокий новый дом местного акима невредим. И почему-то первая помощь по отстройке нового дома пришла ему. Не понятно.. Лучше бы вон Мехмеду бы дали или вон у Сергея дом со всем развалился. Одна стена осталась…

Аксакал сидел на ковровой дорожке и плакал. Горькие слезы катились из его глаз. Он вытирал их мозолистой, большой рукою, но они снова катились, выдавая его состояние. Не умел он просить о помощи. За себя просить не мог, стеснялся, а другим просил и хлопотал за них, переживал как за своих детей, а его забыли. И сидит он теперь один одинешенек и даже дома у него нет теперь. А дети?

– Ах вот Вы где?! – отвлек от дурных мыслей знакомый до боли родной голос – А я так долго Вас ищу дедушка! Так переживаю! – юная особа, прилетевшая сюда из города, словно весенняя ласточка принялась обнимать своего дедушку. которого давно, еще с прошлого лета не видела.