Григорий Аркатов - Фантастиш блястиш

Завидев меня, этот шкаф напрягся. Скорее всего, причиной тому была недельная щетина, а может я просто не подходил под образ академических сливок, которые частенько собирались в этом зале и брызжили слюной в экстатическом восхвалении самих себя.

– Вы куда?

Именно такая фраза прозвучала в ответ на мою попытку протиснуться мимо этого шкафа.

– Вот, – сказал я и сунул ему под нос пропуск.

При виде оного осанка громилы резко переменилась. Вместо готовности свернуть мне шею откуда не возьмись появилась некая расшаркивающаяся вежливость швейцара.

– Проходите.

Что ж, я зашел. И тут же мне довелось попасть в пленяющий свет софитов. К моменту моего появления вся плеяда была в сборе. Я был королем лаборатории, но совершенно не разбирался в классификации академических вельмож.

Единственным, кого я знал, был Лавринов. На то время он был занят разговором с каким-то усатым товарищем, но, завидев меня, оставил беседу и направился мне навстречу.

– Давно пора. Вот-вот начнется, – сказал он, опустив приветствие.

– И что мне делать? – спросил я.

Лавринов махнул рукой в сторону чувака с проектором, а позже пояснил:

– Шуруй к нему и реши вопрос с презентацией. Ты читаешь третьим.

– Хорошо, – сказал я и двинулся в указанном направлении.

Однако Лавринов меня остановил, схватив за руку. В блеске его слегка прищуренных глаз ощущалось нечто пугающее.

– И постарайся меня не подставить.

– Хорошо, – мой ответ обошелся без лишней пугливости, и путь был продолжен.

Добравшись до чувака с проектором, я постарался выказать ему каплю этикета.

– Здравствуйте.

Чувак осмотрел меня с головы до ног с лицом человека, которого все достали. Едва заметный нервный тик так и говорил мне:

«Какого лешего ты приперся, идиот проклятый?»

Но вместо этого с губ сорвалось нечто противоположное:

– Я вас слушаю.

Добавив немного обаяния, я продолжил диалог:

– Можно решить вопрос с презентацией? У меня свой ноутбук.

– Конечно. Вы когда выступаете?

– Третьим.

– Все будет готово.

Свершив еще несколько манипуляций и указав оператору точный адрес презентации, я оглядел конференц-зал в поисках свободного места. Таких было немного, и я выбрал самое отдаленное. Не хотелось мозолить своим видом глаза людям, превосходящим по рангу.

Не успел я усесться, как часть освещения потухла, и на трибуну взошел Лавринов.

– Уважаемые коллеги, мы собрались здесь сегодня, дабы выслушать ряд сообщений, касающихся перспективных проектов в области здравоохранения. Нам предстоит решить, какие из них будут похоронены в архиве под километровым слоем пыли, а какие получат новую жизнь за пределами этой аудитории. Первым выступит профессор Петрульдиус с докладом о связи цвета зубов с цветом потолка. Ян Густавич, просим вас на сцену….

В ответ на призыв к трибуне вышел невысокий немного сгорбленный товарищ лет семидесяти. Перемещался он весьма неспешно, в перерывах между шагами давая ценные замечания неопределенным собеседникам.

Когда он все-таки добрался до трибуны и посмотрел на собравшихся слушателей сквозь толстенные очки, аудитория взорвалась аплодисментами. После трех минут рукоплескания профессор дрожащей рукой потребовал прекращения и открыл свой монолог:

– Уважаемые калеки….

Если честно, мне было плевать, что там насочинял последний латышский стрелок. Все мои мысли сводились к многократному прокручиванию в голове своего выступления. Слишком многое ложилось на кон, в том числе и моя жизнь. Это сейчас Лавринову невыгодно послать ко мне убийц, но если корабль станет тонуть, что его остановит?

– Следующим выступит молодой ученый Геннадий Чайкенфегель с докладом «Здоровин» – наша долгожданная панацея.

Вот и дождались. Возможно, ранее критикуя походку Петрульдиуса, я переборщил, так как, оказавшись на его месте, отчетливо чуял дрожь во всем теле.

– Здравствуйте, уважаемые коллеги….

На первых звуках голос тоже дрожал, но скользнуло несколько предложений и я, увлеченный повествованием о своих экспериментах, моментально забыл обо всех насущных дрязгах. Слова неукротимым потоком хлестали из моего горла, утверждая, что…

– … эффективность «Здоровина» подтверждена в экспериментах на крысах, и мы просим разрешения преступить к следующему этапу исследований. Спасибо за внимание.

На последней фразе последовали бурные продолжительные овации. Я был счастлив, и все же это был не конец. Впереди слушателей ожидало еще шестнадцать докладов, и итог был далек от предсказуемости. Несколько часов мне пришлось сидеть и слушать всякую лабуду про черт знает что. Но в конце концов этот подвиг свершился. Лавринов в очередной раз взошел на сцену и сообщил долгожданные вести:

– Мы объявляем перерыв, за время которого коллегиальная комиссия постарается вынести решение.

«Твою мать, очередное ожидание», – мысленно я уже спекся, но упадническое настроение, что нахлынуло на меня титанической волной, было слишком поспешным.

Спустя несколько минут ко мне подошел Лавринов и кротчайшей репликой «Пойдем!» повел за собой. Миновав небольшой коридорчик, мы вошли в нужное помещение. Здесь в атмосфере приглушенного света тихо играла мелодичная музыка. На огромном столе, что занимал центр комнаты, располагались всевозможные яства. Для бедного студента один вид их был чем-то божественным, низвергающим прочь от обыденности. С другой стороны, все это было не в новинку тем, кто сидел тут же, развалившись в огромных креслах, потягивая ром и раскуривая сигары. Но так и должно было быть, ведь в отличие от меня, эти люди вершили судьбы. Так было и сейчас.

Как только за нами захлопнулась дверь, взоры сидящих сосредоточились на мне.

– Выходит, это и есть тот самый вундеркинд.

Это было обращение из ниоткуда в никуда. После недолгой паузы один из сидящих поднялся и неторопливо подошел ко мне.

– Мы много слышали о вас….

Я не знал, что ответить, как не знал, стоит ли вообще открывать рот.

Тяжелый взгляд царапал мне кожу, пытливо впивался в мои зрачки, заставлял моргать, ежиться, прошибаться потом.

– И вот вы перед нами. Так чего вы хотите?

– Шанса.

Ответ родился сам собой и независимо от моей воли обратился в звуки.

– Неплохо, а? – тот, что пытал меня взглядом, обратился к одному из обитателей кресел, – Что думаете, Давыд Борисович?

Этого я знал. Да и как можно было не узнать ректора института. Вопрос заставил его задуматься, метнуть взгляд в туманную даль, пожать плечами и выдать некую несуразную реплику.

– Молод и горяч. Надо бы присмотреть за ним.

«Пытливый взгляд» кивнул головой, словно поймал сакральное откровение, и плюхнулся обратно в кресло.