Эли Фрей - #Мы, дети золотых рудников

Июль, стоит ужасающая жара, горят торфяные болота и плавятся мусорные кучи. От смеси едких запахов, горящего торфа, пота и мусора до слез щиплет глаза.

Горыныч и его компания прячутся за своими заграждениями и целятся в нас из рогаток.

Мне немного страшно. Архип хлопает меня по плечу:

– Не бойся, братишка. Просто держись у меня за спиной и не высовывайся. На, вот, съешь конфетку.

Я грызу лимонную карамельку – это немного успокаивает.

Братишка… От этого слова приятное тепло растекается по всему телу.

Камень, ударяющий мне в бок, выводит меня из размышлений, и я сосредотачиваюсь на битве.

В руках у меня рогатка, карманы набиты круглыми камушками.

В нас летят камни. Архип обстреливает баррикаду противников из своей мощной рогатки, и вскоре враги понимают, что у нас явное преимущество.

Мы медленно продвигаемся вперед. Кто-то стреляет из пистолета с той стороны, и пулька попадает мне прямо в нос; я чувствую, как по губам течет кровь.

Мы кидаем за баррикаду камни и куски кирпичей и слышим вскрики.

Мы пробиваем оборону и расстреливаем врага.

Грязные, в крови, вытираем сопли и смотрим, как противники, хромая, убираются прочь.

Это войны за территорию.

Нам предстоит еще очень много подобных сражений…

После нашего с Архипом похода в поселок нефтяников я начинаю замечать, что с ним происходят какие-то странные изменения, слишком уж много внимания он стал уделять Голубым Холмам и его жителям. Он часто отправляется туда один, меня не зовет, что он там делает с утра до вечера – непонятно. Мы спрашиваем, но он отмалчивается. Только потом, когда вернется, нет-нет да и скажет что-нибудь гадкое про Холмы.

Однажды, когда мы на барже играем в карты, Архип говорит:

– Я тут побывал за забором… Видел девчонку одну. Ух и противная у нее рожа! Как вот у этой карточной дамы. Идет, нос задрала, фу-ты, ну-ты. И на меня так посмотрела, как будто клопа увидела. Жаль, с ней родители были, а то ободрал бы ей косы…

В следующий раз он вспоминает Холмы во время похода в шахту, когда мы делаем привал. Архип достает из рюкзака перекус и вспоминает:

– Пацан такой щекастый там был… Пузо во как отвисло! – Он проводит ребром ладони по коленям. – Жирный, аж противно! Он один небось сжирает раз в десять больше еды, чем у нас с тобой сейчас на двоих!

Когда мы у него дома склеиваем самолетик из картона, Архип бурчит:

– А эти иножопы своим детям покупают самолеты с радиоуправлением. Я недавно видел, как один в парке таким играет. И зачем им такие дорогие и сложные игрушки? Все равно тупые и все ломают. Представляешь, он свой самолет в фонтан загнал, тупица.

Я молчу. Я никогда не слышал ни от кого из наших это слово – иножоп. Оно смешное и мне нравится. Но наверняка Архип не сам его придумал, а подхватил у кого-то из взрослых – может, у своего отца, – как перенял и нелюбовь к жителям Холмов.

А однажды поздним летним вечером Архип приходит ко мне и зовет меня пойти с ним в Холмы.

– Зачем? – удивляюсь я. – Зачем ты все время туда ходишь? Там же скучно.

И еще я замечаю, что каждый раз, когда он ходит в Холмы или вспоминает о них, у него портится настроение. Он потом долго хмурится и злится. Зачем делать то, из-за чего расстраиваешься?

Мне не хочется выходить из дома, ведь уже поздно и я только помылся.

– Увидишь, – загадочно говорит Архип.

Я заглядываю в комнату дедушки. Оттуда раздается храп.

Тяжело вздыхаю. Делать нечего, с Архипом нельзя спорить. Я не понимаю, почему мы идем так поздно, но раз Архип позвал, значит, так надо.

На этот раз мы идем через плотину, делаем небольшой крюк, зато не лезем в воду. Уровень воды в реке упал, и на плотине почти совсем сухо, мы даже ноги не замачиваем.

На улицах поселка нефтяников совсем нет людей, все сидят в своих теплых уютных домиках. Фонари освещают пустые дорожки. Архип ведет меня по улицам, высматривает что-то во дворах.

– Что мы ищем? – спрашиваю я, делая странные движения, от которых моя тень на асфальте принимает причудливые очертания.

– Вот он! – Архип останавливается у одного из домов, к стене которого приставлен красный велосипед.

Я его узнаю – на этом самом велосипеде в парке катался щекастый мальчик, когда мы с Архипом здесь были в прошлый раз.

Архип оглядывается по сторонам, быстро хватается за руль и, катя велосипед, убегает с ним прочь. Я мчусь за ним, ничего не понимая.

Мы выходим из поселка в лес. Архип останавливается, бросает велосипед на землю, достает из рюкзака бутылку с какой-то желтоватой жидкостью и спички. Он поливает велосипед из бутылки. В нос бьет запах керосина. Архип бросает зажженную спичку на велосипед, и я с восторгом наблюдаю, как разгорается огонь, как чернеет и вспучивается краска, как плавится и течет резина на колесах.

– Зачем? – шепотом спрашиваю я.

– Он не заслуживает такого велика, – злобно шипит Архип. – Эта жирная ленивая свинья. Он не заслуживает. Никто из этих детей не заслуживает того, что у них есть, это место слишком хорошо для них. Они думают, что они лучше нас, но это не так. Мы им это докажем.

Я не до конца понимаю Архипа, но у меня в голове в своем гнезде снова зашевелилась та мысль, которая обосновалась там в предыдущий наш с Архипом поход в Голубые Холмы.

И, кажется, она снесла там яйцо, из которого вылупляются новые мысли.

Те, кто здесь живет, обладает каким-то преимуществом. Оно позволяет им свободно перемещаться туда, куда они захотят, иметь все, что захотят. Но как они его получили? За что? За хорошие оценки в школе? За то, что каждый день убираются дома и моют посуду после того, как поедят? Выносят мусор? За что? Почему все вокруг – солнце, вода, воздух, весь мир – для кого-то другого, не для нас?

Следующие два года проходят довольно спокойно и обычно.

Наша баржевая команда растет, Архип принимает новичков. Нас становится много, и я даже в шутку говорю, что Архип набирает себе армию. Откуда я могу знать, что это окажется правдой…

Немного меняются интересы, я помню день, когда кто-то первый раз притащил на баржу мужской журнал. Через время к нему прибавился еще один и пара банок пива, еще через время – пачка сигарет.

Мне не нравятся такие журналы, девушки в них кажутся мне слишком толстыми и большими. Мне скучно их листать. Сигареты для меня слишком едкие – я от них кашляю. Пиво на вкус кажется мне горьким…

Я думаю, что большинству мальчишек на барже тоже не нравятся эти новшества, но они терпеливо листают журналы с сигаретой в зубах, изредка прикладываясь к банке пива. Они подражают взрослым ребятам, думают, так выглядят солиднее. Но я смотрю на них, на всех этих прыщавых цыплят, которые еще недавно шнурки сами не умели завязывать, и мне становится и смешно, и грустно.