Александр Ковалевский - Опасная командировка

Группа с первых же часов стала выбиваться из графика, пройдя ледник не за один световой день, как планировалось, а за два. Пять альпинистов – Илья в связке с Ренатом, Юрий Борисенко с Всеволодом Грищенко и Катериной Кузнецовой – ползли, еле переставляя ноги. Юрий Борисенко, тридцатишестилетний кандидат в мастера спорта по альпинизму, руководил группой. Илья с Ренатом были самыми молодыми ее участниками.

На второй ночевке Илья поставил перед капитаном команды вопрос ребром: группа к восхождению не готова, нужно поворачивать назад. Понимая, что Илья прав, Борисенко, который чувствовал себя далеко не лучшим образом (высота авантюризма не терпит), колебался… Но тут подала свой заморенный голос Катерина:

– Че вы, мужики, сачкуете, над вами же весь лагерь смеяться будет! Вы идите, а я вернусь в лагерь сама…

– Юра, ты в своем уме?! – настаивал на своем Илья. – Как можно бабу одну отпустить на ледник?

Борисенко, явно не годившийся на роль лидера, сник. С одной стороны, ему очень хотелось заполучить в книжку альпиниста запись о руководстве восхождением категории сложности 5А (выше шести тысяч метров меньше категории не бывает, высота сама по себе уже сложность, и группа вскоре в этом жестоко убедится). С другой стороны, он вынужден был признать, что, бесспорно, Илья прав. Катерине нужно бы кого-то выделить в сопровождение. Но тогда группа разваливается, ведь по правилам советского альпинизма группе, в составе которой меньше четырех человек, на высотное восхождение идти нельзя.

Борисенко уже было согласился с Ильей, что надо отказаться от восхождения и всем возвращаться в базовый лагерь, но тут к ним подошел Волченков, проверяющий от федерации альпинизма СССР из Москвы. Он сам предложил отвести Катерину вниз.

От бабы, которая на корабле, как известно, к несчастью, избавились, и теперь, казалось, ничто не помешает им взойти на пик Энгельса. Но у природы свои законы, и они явно были не на стороне команды. Мало того что Артеменко отправил на высотное восхождение группу без каких-либо средств связи (все радиостанции забыли в Харькове), так еще и не было четко оговорено контрольное время возвращения их группы в базовый лагерь. Четверка альпинистов шла на свой страх и риск, и, случись что, помощь в лучшем случае могла подойти только дня через три.

Илья, испытывая дикую головную боль, плелся наравне со всеми, пять шагов вверх – минута отдыха, еще пять шагов – и снова отдых… Шесть тысяч – высота коварная, сказывалось отсутствие нормальной акклиматизации. На предвершинный гребень вышли, когда уже окончательно стемнело. На пронизывающем ветру кое-как поставили палатку. Беспокойная ночь прошла почти без сна. Практически ничего не ели. Организм не принимал даже такой проверенный на высоте продукт, как сало. Открытая банка сгущенки вызывала лишь приступ тошноты, и весь их ужин в ночь перед выходом на вершину состоял из разделенной на четверых таранки да по глотку бледно заваренного чая из талой воды.

Ночью в продуваемой всеми ветрами палатке было очень холодно, поэтому рассвет альпинисты встретили с облегчением. Солнце – это жизнь… Но… Почему так странно ведет себя капитан?

– Юра, что с тобой? – спросил Илья, забыв о собственном недомогании.

– Все нормально… – с трудом разлепив губы, прошептал Борисенко.

– Какой на фиг нормально, если ты самостоятельно повернуться не можешь! – не на шутку встревожился Илья.

– Ничего… Наверное, с желудком что-то…

Ренат с Севой, натягивая на ноги промерзшие за ночь вибрамы, беспокойно посмотрели на капитана.

– Юр, ну это… ты потерпи маленько, вершина же вот, триста метров отсюда – рукой подать! Мы быстренько сбегаем, поменяем записку – и обратно. Когда еще сюда попадем? – начал уговаривать капитана Сева Грищенко. Ему очень нужно было это восхождение, а тут из-за болезни старшего группы перспектива получить долгожданный первый разряд по альпинизму таяла на глазах.

– Вы что, совсем охренели – вдвоем идти! – возмутился Илья.

– Почему вдвоем, а ты? – недоуменно спросил Ренат.

– Я останусь с ним! – Илья кивнул в сторону Борисенко, который в этот момент отключился.

– Э, Юр, ты это чего? – тормошил капитана Сева.

Борисенко очнулся и затуманенным взором посмотрел на Севу.

– Мы же не на Эвересте! – Сева принялся горячо убеждать плохо соображавшего капитана Борисенко. – Вон, Бершов с Туркевичем оставили на восьми тысячах обмороженного Мысловского с Балыбердиным и ночью на Эверест шустро сбегали, теперь герои на весь мир, а у нас только утро и вершина всего-то шесть пятьсот!

– Хорошо, идите… – прохрипел Борисенко и закрыл глаза.

– Илья, в общем, мы туда и обратно. – Сева решительно взял руководство на себя. – А ты присмотри за Юрой, – тоном наставника произнес он.

– Ладно, мужики, только не рассиживайтесь там, мне очень не нравится его состояние, – проворчал Илья, кивнув в сторону поникшего капитана.

– Да мы мигом! – бодро заверил его Сева, забирая остатки продуктов и аптечку.

Илья с тревогой смотрел вслед медленно удаляющейся двойке. Самочувствие Борисенко не улучшалось. Вроде (с его слов) у него ничего не болит, но почему тогда полностью утрачена координация движений? Юра не смог без его помощи даже застегнуть спальник, не говоря уже о том, чтобы вылезти из палатки.

Бесконечно стали тянуться часы, но передовая связка и не думала возвращаться. «Спят они там, что ли?» – метался по гребню Илья, начиная понимать, что, не прими он экстренных мер, все их восхождение может закончиться трагически. Борисенко уже впал в беспамятство и временами нес какой-то бред.

Аптечки нет, осталась только небольшая фляжка спирта. Илье единственной спичкой (Грищенко, как человек курящий, прихватил спички) удалось разжечь примус. Он растопил снег и добавил в подогретую талую воду спирт. Этой смесью Илья стал с ложки поить Борисенко.

Высота тем временем пожирала силы, Борисенко угасал на глазах. Однако к вечеру немного пришел в себя. Спирт не дал замерзнуть, чуть лучше стал прощупываться пульс, который до этого был нитевидный.

– Где ребята? – была первая фраза очнувшегося капитана.

– Придут, Юра, обязательно придут! – заверял его Илья, недоумевая, как можно двенадцать часов идти триста метров. Он напряженно всматривался в черноту азиатской ночи и уже совсем было отчаялся, когда наконец послышались голоса.

– Вашу мать, где вы бродили! – воскликнул он, когда Сева ввалился в палатку.

– Да оказалось как-то далековато… – вяло стал оправдываться тот.

Главное, что Илья понял: ребята измождены до предела и ни о каком немедленном спуске не может быть и речи.

– Быстро аптечку! Сердечные, шприц! – скомандовал Илья, держа руку на пульсе Борисенко.