Ольга Грабарь - Хранитель тайн

– Нет, Андрюша, насовсем. Мне тут больше делать нечего. А в Подольске какой-никакой сад, огород, куры. Племянник из армии вернулся. Вот ключи от квартиры, возьми.

Горелов не нашелся, что на это ответить.

– Может быть, вызвать такси? – спросил он.

– Не нужно, сейчас племянник на «Ниве» подъедет, все заберет. Присядь, Андрюша, давай помолчим на дорожку.

Тетя Капа с племянником давно уехали, а Горелов все еще стоял с ключами от квартиры в руках. Он чувствовал, что сказал или сделал что-то не так, но не мог до конца понять, что именно. Мысли его, как обычно в таких случаях, обратились к войне. Почему-то именно в событиях тех лет Горелов находил для себя ответы на многие вопросы. Тогда все казалось простым и ясным.

До войны Горелов понятия не имел о том, что такое армия. После школы сразу же поступил в институт и ушел на фронт добровольцем с третьего курса.

Было это в сорок третьем году в Свердловске, где институт в то время находился в эвакуации. Там как раз укомплектовывалась 70-я армия, которую предполагалось бросить на Центральный фронт. Армия только что прибыла с Дальнего Востока, и в соединениях не было переводчиков. А Горелов знал немецкий язык с детства. И вот, не имея законченного ни гражданского, ни военного образования, он, минуя военкомат, угодил прямо на войну, получив назначение на должность переводчика стрелкового полка. В Свердловске он едва успел впрыгнуть в состав, отправлявшийся на фронт.

По прибытии в штаб армии Горелову выдали обмундирование: гимнастерку, галифе, пилотку, обмотки и башмаки.

– Что делать с паспортом? – спросил он у армейского писаря.

– Разберетесь в полку, – коротко бросил тот.

Но полковой писарь только руками развел.

– Указаний на этот счет не имеем, – сказал он. – Наше дело – выдать удостоверение.

Так Горелов пронес свой гражданский паспорт через всю войну, а когда демобилизовался, получил новый. «Почему я вовремя не избавился от старого? – не раз укорял себя Горелов, но выбросить его не решался. – Если найдут, с нашими порядками еще шпионаж пришьют, – рассуждал он. – Засуну-ка я его куда-нибудь подальше».

И лежат с тех пор у Горелова в письменном столе два паспорта.

Смешная история вышла у Горелова с погонами. Поскольку он попал на фронт, минуя военкомат, воинского звания ему, естественно, никто присвоить не успел. Окажись он в пехоте – стал бы рядовым. Другое дело переводчик. Согласно уставу, полковой переводчик – должность лейтенантская, но офицерское звание командир полка присваивать не имеет права. Как быть? Поразмыслив, постановили: пусть переводчик носит пока офицерские погоны без звездочек, а там видно будет.

Первое время Горелов чувствовал себя как-то неловко в таких погонах, но вскоре заметил, что они вызывают даже некоторое уважение: а вдруг он какой-нибудь закамуфлированный разведчик?

Позднее, когда его перевели из полка в стрелковый корпус, Горелов извлек определенную пользу из этого обстоятельства. Он сумел уклониться от строевых занятий для рядовых как занимающий в корпусе капитанскую должность, а занятия для офицерского состава не посещал, поскольку, не имея вообще никакого звания, числился рядовым.

И еще много всего удивительного постиг Горелов в армии. Взять хотя бы солдат на войне. Как по-разному вели они себя в одних и тех же условиях. Позади марш-бросок, люди устали до одури. Растянуться бы на земле и ни о чем не думать. Но не все! Глядишь, кто-то на ровном месте дровишек раздобыл, у него уже огонек полыхает и в котелке что-то булькает. Горелов стал замечать: у такого и подворотничок пришит, и закурить всегда найдется.

Сначала Горелова настораживали разговоры разведчиков, казавшиеся ему крамольными.

– Чего разделся? Сейчас немцы засекут, а потом «Юнкерса» прилетят – одна пыль от нас останется!

Или:

– Вон «месерок» полетел – лучший истребитель в мире!

– Фриц грамотно воюет – в шесть рядов проволокой обмотался.

Со временем Горелов понял: не отдавая должное противнику, нельзя его одолеть.

Уважение было обоюдным. В дневнике одного немецкого солдата, убитого во время боев на Курской дуге, он нашел такие строчки: «Отступаем под обстрелом тяжелой артиллерий и бомбардировщиков. Противник безукоризненно ведет войну, господствует на земле и в воздухе и численно нас превосходит».

Горелов заметил, что чем ближе к передовой, тем быстрее принимаются решения. Если в штабе полка на обдумывание операции требуются часы, то при захвате языка исход дела решают минуты, ну а во время обстрела и секунды хватает, чтобы увернуться от осколка.

К большим начальникам в разведвзводе относились иронически.

– Тут к нам в полк один генерал приезжал, из тех, что воюют по глобусу, инспектировал боевые порядки. Протащить бы его разок по местности – забудет, как проверять!

Постепенно Горелов стал хорошо обстрелянным солдатом, постигшим основные армейские правила: не перечить начальству, не задавать вопросов, ничему не удивляться.

И еще он твердо усвоил: никогда не следует лезть на рожон.

Ему вспомнился такой случай.

После череды безрезультатных попыток разведчикам наконец улыбнулась удача, и был захвачен долгожданный «язык». Героем операции оказался сержант Фадин, благодаря личной храбрости которого поисковой группе удалось избежать потерь. Фадина тут же представили к награждению орденом «Боевого красного знамени».

Неожиданно для Горелова он также был представлен к награде, правда, значительно более скромной – медали «За боевые заслуги». Впрочем, и эту награду Горелов счел незаслуженной. «Что я такого сделал? – рассуждал он. – Лежал на нейтралке и ждал, пока “языка” схватят». Но возражать против награждения, естественно, не стал.

И вот Горелов отправился вместе с Фадиным в штаб армии за получением награды. Там их представили моложавому генералу с золотыми погонами.

– Позвать сюда полковника! – скомандовал генерал.

– Какого, товарищ генерал-майор?

– Который быстрее бегает! И пусть фотографа прихватит.

Последовала церемония награждения, после чего Горелова и Фадина сфотографировали для армейской газеты. На снимке они получились пучеглазыми и слегка оторопевшими, зато награды вышли на славу.

К сожалению, сержант Фадин недолго носил свой орден. Его обуяла гордыня, и он стал напрашиваться в очередной поиск.

– Ты не рвись, парень, дождись своей очереди, – увещевали его «старички». – Скоро наступление, глядишь, и за языком ходить не потребуется.

Куда там! Фадин решил, что он неуязвим. Ну, и получил пулю в живот. Так и остался лежать на нейтралке, даже унести не успели.