Юрий Прокопенко - По следам Чернобыля. Былые надежды

Для Белецкого его новый знакомый оказался настоящим кладезем знаний и помог по новому взглянуть на предстоящие перспективы. Вот только скорее бы все стало на свои места. Нужна сильная и разумная власть, которая взяла бы на себя все эти заботы. Кроме того, Михаил Сергеевич порекомендовал Белецкому своего племянника, Латова Владимира Константиновича, крупного химика, органика, который занимается разработкой новых биологически активных средств, способных по всей вероятности противостоять всякого рода загрязнениям окружающей среды, в том числе и радиации. Михаил Сергеевич извинился за свою неполную компетентность в этом вопрос, ведь он не химик и не медик, а всего лишь экономист и социолог, но оставил Ивану телефон своего племянника, взяв при этом согласие Белецкого на встречу с ним.

Они распрощались друзьями к их взаимному удовольствию. А уже через день Латов сам звонил Белецкому. Договорились о встрече у него в институте, и вот уже Иван дожидался в холле института протеже Михаила Сергеевича.

– Здравствуйте, вы Иван Павлович Белецкий, – подошел к Ивану высокий и стройный мужчина предпенсионного возраста. Он чем-то напоминал Михаил Сергеевича. – Я таким вас и представлял себе. Мне дядя подробно вас описал. Вы ему очень понравились, потому я сразу и позвонил вам.

Иван провел его к себе в кабинет и предложил чаю с сухариками. К счастью, все это еще можно было купить в московских магазинах. Они просидели до шести вечера. К взаимному удовольствию поведали друг другу о своих соображениях, которые волновали их уже в течение ряда лет. Латов оказался крупным специалистом в области биохимии и его коньком были аминокислоты, получаемые из белковых молекул. Он объяснил Белецкому, что такие аминокислоты или как он их называл, свободные, обладают значительно большей биологической активностью, чем те, что образуются в тонком кишечнике под действием ферментов. Иван пока что плохо представлял себе, как такое может быть. Но, если это так, то такие аминокислоты могут быть очень полезными для профилактики всякого рода хронических интоксикаций, которые встречаются у людей под влиянием загрязнений окружающей среды. Остановились на том, что лаборатория Белецкого может провести исследования активности свободных аминокислот применительно к здоровью детей. Уже с осени у него начнутся такие исследования в двух детских садах Москвы. Латов, услышав об этом, почесал слегка свой затылок и заметил, что теперь его задача к этому сроку получить нужное количество свободных аминокислот. Все дело в том, что Латов преимущественно был биохимиком теоретического толка и кроме проведенных им лабораторных исследований опытных партий аминокислот, ничем другим он не обладал. Уже на следующий день Иван по-другому отнесся к полученной накануне информации: энтузиазм, связанный с возможностью получить важные, чуть ли не сенсационные материалы заметно поубавился.

С течением времени Иван все больше уходил от того огорчения, которое он получил в январе. Но что-то осталось на душе такое, от чего становилось горько и обидно. И дело даже не в том, что он больше не директор института. Вспоминая те времена, что пролетели как вихрь в череде забот и всякого рода организационных проблем, он сейчас не мог себе представить, что же хорошего было тогда. Сейчас, по крайней мере, он свободен, предоставлен самому себе и не перед кем не отчитывается за свои дела. Потом, конечно, в конце года ему придётся отчитаться за работу лаборатории, но не сейчас. Сейчас, наконец, надо отладить отдельные элементы в структуре лаборатории и начать работать.

Но память о предательстве людей, с которыми он работал и на кого полагался всегда, нет-нет, да и напомнит Ивану своей горечью. Да и здесь, в новом коллективе он чувствовал себя не совсем уютно. Его не покидало ощущение, что его коллеги, такие же, как и он, руководители лабораторий и отделений смотрят на него как-то по-особому, как на неудачника, которого просто выгнали с его поста директора. И это придавало ему неуверенность в себе, даже когда ему пришлось рассказывать на партбюро института о своей работе за прошедшие годы. Кто-то даже задал каверзный вопрос: «И все же, почему вы ушли из института. Ведь просто так не меняют пост директора на руководителя лаборатории?» Что мог ответить на это профессор Белецкий? Объяснять все как было – это долго и скучно, и наврядли кто поверит в такие обстоятельства. Потому он ограничивался лишь тем, что так сочло нужным руководство Минздрава. Вот и думайте после этого, что хотите.

Он сам не понял, как такое могло случиться, что уже больше месяца, как он работает в институте, но еще не встал на партийный учет. Раньше он не мог себе такое позволить. Все, что касается партии, по своей важности и ответственности стояло на первом месте в жизни Ивана. И не потому, что он был ярым коммунистом, просто он считал себя ответственным человеком и таким и был. А сейчас он получил замечание от секретаря парторганизации института и напоминание в ближайшее время встать на партийный учет. Ну, конечно, какие могут быть сомнения. Завтра же он поедет в свой прежний райком, и снимется с учета.

Утром следующего дня он стучался в дверь комнаты партийного учета. Тишина. Повернул ручку двери и потянул дверь на себя. Она оказалась не запертой. Но в комнате учета никого не было. Два окошка и оба закрыты. Никаких объявлений о порядке работы. Он вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь. Там только пожали плечами, дескать, это не их отдел. Посоветовали подождать. Иван вернулся в комнату учета и устроился на стуле в ее углу. Он вспомнил свой первый райком партии, где его принимали в партию и где он часто бывал как член партбюро института по различным делам. И когда уезжал в Афганистан и становился на учет на Старой площади. Все был покрыто таинственной тишиной и порядком, во всем чувствовалось значение партийных документов, кои они занимали в жизни партии и простых коммунистов. Что же теперь происходит? Неужели, в самом деле, это агония, последние дни? Ивану трудно было представить, как будет жить страна без партии, этого волшебного слова, к которому большинство боялись прикоснуться и многие относились с трепетом.

Окошко открылось, и сухощавое женское лицо пригласило Ивана подойти. Иван предъявил свой партийный билет и минут через десять ему выдали пухлую стопку учетных листов с печатями-отметками об уплате членских взносов. Такие учетные карточки всегда хранились в райкомах партии и при переводе в другой райком они пересылались специальной почтой. А теперь ему предложили самому передать их в тот райком, где ему следует встать на учет. Женщина даже не спросила, в какой именно райком ему следует обратиться. «А если я потеряю или у меня выкрадут эти важнейшие партийные документы?» – с недоумением спросил Белецкий сотрудницу в окошке. «Постарайтесь не потерять», – равнодушно и даже с раздражением услышал Иван в ответ на свой вопрос. Он понял, что этому партийному работнику сейчас совсем не до его учетных карточек.